Сhloé исполняется чуть меньше, чем Dior. Меж тем Dior воспринимается нами как один из старейших Домов моды с богатейшей историей, объемными архивами и ореолом драматических перипетий. А Chloé — как молодой, легкий в обращении, не требующий излишнего пафоса французский бренд, над историей которого мы не особенно задумывались все эти годы, с удовольствием покупая сумки, богато украшенные металлической фурнитурой, и невесомые струящиеся платья и блузки.
А зря не задумывались, ведь Chloé — марка, совершившая революцию в моде нового времени, с которой, собственно говоря, и началось французское prêt-à-porter.
Тридцатилетняя Габи Aйон, выросшая в Александрии в семье богатых египетских евреев, получившая европейское образование, а с ним и прогрессивные взгляды, девица, которая приехала в послевоенный Париж тусоваться с писателями и художниками, совершила переворот в самой системе моды тех лет. Она не заказывала вещи в кутюрных салонах, хотя, безусловно, могла себе это позволить. Они представлялись ей слишком солидными и вычурными, поэтому Габи носила костюмы и шелковые блузки собственного дизайна. Ей не нравилось, как одеты девушки на улице: кутюр могли позволить себе лишь обеспеченные взрослые дамы, а для молодых не существовало модной одежды другой ценовой категории. И тогда она сшила шесть платьев из хлопчатобумажного поплина, сложила их в чемодан и отправилась с ним по лучшим бутикам того времени.
Когда все было распродано в тот же день, Айон сняла помещение и наняла двух работников — одного из ателье Пату, другого от Лелонга, двух на тот момент старейших и заслуженных мастеров Высокой моды. Имя Сhloé было выбрано за его женственность и молодость. Оно идеально соответствовало легкому силуэту и летящим тканям. Chloé носили все — от Жаклин Кеннеди и Марии Каллас до Брижит Бардо и девочек из подтанцовки Клода Франсуа. Кристина Онассис заказывала шелковые блузки партиями по тридцать шесть штук.
Свое первое дефиле Айон устроила в Café de Flore на бульваре Сен-Жермен, любимом месте богемного Левого берега, — и заметим, это было задолго до того, как Ив Сен-Лоран открыл здесь свой первый бутик prêt-à-porter и, как принято считать, тем самым противопоставил богемную расслабленность Левого берега буржуазному люксу Правого. С тех пор дизайнером в Chloé работал и Карл Лагерфельд, причем в два захода — с 1965 года по 1983-й и затем с 1992-го по 1997-й, в перерыве — Мартин Ситбон. А в 1997 году на пике популярности британского дизайна Chloé возглавила Стелла Маккартни. С нее началось британское вторжение в этот абсолютно французский по духу Дом.
Дальнейшая история всем хорошо известна. На смену Стелле Маккартни пришла Фиби Фило, за ней Ханна Макгиббон, и вот в прошлом году, в ответственный период подготовки к шестидесятилетнему юбилею и выставке в Palais de Tokyo, которая откроется 29 сентября, Chloé возглавила Клэр Уэйт Келлер. Она пришла с позиции креативного директора Pringle, марки, которая ассоциируется с классическим британским наследием. Так что мой первый вопрос к Клэр очевиден: «Что Вы, как англичанка, даете этому бренду?»
— Я думаю, мы вносим во французскую рафинированную моду долю свободы, британскую любовь к комфорту, — отвечает дизайнер без запинки, и сразу становится понятно, что Клэр очень ясно представляет себе свою героиню, — она непременно женственная, но никогда не слащавая. Женщина, а не девочка, современная, с обязательной долей небрежности. Это одежда, созданная для реальной женщины с пониманием всех ее проблем и потребностей, — продолжает она. — У Chloé никогда не появится ничего концептуального, абстрактного, «неносимого». Я даже никогда не сделаю ничего жесткого или, скажем, слишком структурированного. Все должно быть комфортным, чтобы носить эти вещи можно было с удовольствием.
Клэр соглашается с тем, что женщины-дизайнеры шьют, как правило, на себя. Ей нравится, что Chloé — бренд, созданный женщиной, она убеждена, что это одна из важнейших составляющих успеха. Не смущаясь, обсуждает разницу между мужчинами и женщинами в профессии. Например, когда я говорю, что ее одежда вполне киногенична, и спрашиваю, не задумывалась ли она о том, чтобы сделать костюмы для кино?
— Я бы хотела поработать с режиссером-женщиной, например с Софией Копполой. Мне кажется, женщины все же более чувственные существа, и в кино это особенно заметно!
Вот оно, слово найдено — «чувственный»! Келлер применяет его и к одежде, которую создает для Chloé, и к кинематографу. И это очень точное слово, потому что назвать эту одежду сексуальной было бы нелепо и даже вульгарно, элегантной — не совсем точно, а женственной — недостаточно.
В ней сочетается свойственная молодости небрежность, французский сдержанный шик и британское свободолюбие. Смешиваясь, они превращаются в легкий коктейль, бодрящий и поднимающий дух, но никогда не сбивающий с ног и не лишающий разума. Вот за это мы и любим Chloé. И Клэр Уэйт Келлер объяснила мне это на своем очаровательном, с типичными придыханиями, британском английском.
