В 1997-м я уже зарабатывала в журнале «Медведь» и «Вечерней Москве» долларов шестьсот – и этого хватало почти на все.
Наш приятель устроился в Sony – ему платили полторы тысячи условных единиц. Это казалось запредельной суммой. Невероятной.
Тогда же знакомая ввязалась в черный пиар и заработала тысяч семь. Абрамович со всеми его миллиардами – жалкий нищеброд по сравнению с этой девушкой. Этот гонорар, семь тысяч, выглядел беспрецедентно. Безумные, безумные деньги.
В 1998-м однокурсница после кризиса пошла работать в Audi (какое-то там представительство) и получала 200 долларов. Мало, но лучше, чем ничего. Я спустя некоторое время работала на Муз-ТВ, и мне за треть месяца платили 450. Приемлемо.
А в середине нулевых я зарабатывала тысяч семь в месяц (та самая заветная беспрецедентная сумма), и это было... ну как-то ни о чем. Явно немало, но вроде как... Суть в том, что год назад на три тысячи я могла купить больше. Того же самого.
Я все больше зарабатывала – и все меньше получала. Взамен. Деньги сжимались на глазах – была вроде гора, осталась горстка.
В нулевые деньги обесценились. Сумки за 20 тысяч евро, туфли – за пять, справить день рождение в узком кругу – ну миллиона три. То, се, Джей Ло, кейтеринг, шампанское – и уже дефицит бюджета.
Всем почему-то кажется, что это наш, отечественный, особый процесс, но во всем мире социальный кризис разразился раньше финансового. Эти шустрые парни: инвестиционные банкиры, брокеры, председатели хеджевых фондов – те, кого никто не знал и чьи имена забывали ровно в момент публикации о банкротстве (с глаз долой!), – они еще вчера были нашими соседями, а сегодня переезжали в скромную квартиру за два миллиона евро с видом на будущее.
Социальное неравенство больно толкнуло не только РФ, но и Европу. В Германии, например, теперь самая низкая рождаемость. Протестанты, такие непоколебимые из века в век, сломались. Они день за днем горбатятся в своих кафе и магазинах, каждый день ходят на службу – чтобы с трудом заработать три тысячи евро до вычета налогов. А в это время кто-то за неделю становится миллионером, покупает «мерседес», яхту и уезжает в кругосветное путешествие. О’кей, завтра он может разориться, но что-то он успел. Посмотрел мир. Ощутил кайф от жизни. Зачем заводить детей, плодить унылый средний класс, если надо использовать любой шанс получить от жизни удовольствие?
Эти аферы: акции, кредиты, капитализации – они ударили не только по экономике, но по традициям, принципам, догмам.
Труд, основа любой религии, вдруг превратился в ничто. Кому нужен этот труд? Разве его положишь в сумку «Биркин»? Ради которой действительно стоит жить – чтобы ощутить кайф сейчас, а не когда на сэкономленные евро ребенок закончит Гарвард.
Во всем мире с середины девяностых до конца нулевых появились живые примеры того, что деньги заменяют все удовольствия. Если ты можешь купить нечто хотя бы за сто тысяч долларов – приход обеспечен. И желательно что-нибудь временное – сумку, люстру или отдых в люкс-отеле. Деньги – наркотик двухтысячных. В начале девяностых в моде были кокаин, героин (и героиновый шик), «Криминальное чтиво» и его копии, а с миллениума в моде стали деньги.
Их делали из воздуха – и в этом была магия.
Одни делали, другие... не то чтобы завидовали, но теряли смысл. По всей Европе и Америке смысл утекал сквозь пальцы. Вместе с ничтожными тысячами евро, которые давались непростым трудом.
Кризис был предсказуем, как результат любого грандиозного мошенничества. Только мы все об этом почему-то не подозревали. Одни затаились с мультимиллионами, а другие будто очнулись от гипноза. Много зарабатывать и тратить опять вышло из моды.
Деньги постепенно стали обретать цену. Инфляция тут, кстати, ни при чем. Вопрос не в том, что ты можешь купить, а что хочешь.
Я сейчас зарабатываю меньше, чем раньше, но имею больше. Причем вроде и цены не снизились, и вкусы не поменялись.
Происходят и еще более странные процессы. Многие приятели, которые в нулевые были, мягко говоря, сказочно богаты, потеряли работу/бизнес. Пришлось сильно ужаться, но самое странное, что работать им не хочется. Типа к черту привычный образ жизни. Оказалось, что зарабатывать ради того, чтобы покупать все самое дорогое оптом, – это намного меньшая радость, чем ничего не делать, валяться целыми днями на даче, готовить, читать и общаться с приятными людьми. Сместилась ось координат. Выяснилось, что деньги нужны для другого.
В нулевые о зарплате меньше пяти тысяч никто всерьез не размышлял. В работе важны были только суммы. Сейчас опять появились люди, которым что-то интересно. Работать не только ради оплаты кредита (рабство), а за идею. Не бесплатно, разумеется, но чтобы нравилось.
Идея вдруг опять появилась как цель. Иначе было бы слишком просто. В жизни правда есть такое, что нельзя купить, – при всем моем уважении к деньгам и светлой радости от безрассудного шопинга.
Мало того, еще больше смысла в том, чтобы денег не хватало. Тогда приходится выбирать, а выбор – это как оргазм: не всегда дается легко, но результат потрясающий.
Средняя хорошая зарплата сейчас (ну, по Москве) – тысяч пятьдесят рублей. Приличная – от 100 до 150 тысяч. Это уже вроде много. Для реальной жизни, а не мифологической.
А реализм – религия нового десятилетия. После иллюзий и заблуждений хочется уже смотреть правде в глаза, держать ее за руку и клясться в любви. И значит это одно – психологи в ближайшее время очень много заработают. Пока правда не станет очередным самообманом.
Еще больше интересного в нашем канале Яндекс.Дзен. Подпишитесь!
