Это все, конечно, оттенки прекрасного. И даже не хочется вспоминать, что продается в русских магазинах. Ну да, есть гребешки, что уж там. По 3 500 рублей за кило.
Вот одна знакомая в тридцать пять лет узнала, что любит рыбу. В той же Португалии узнала. А вернулась домой – и поняла, что опять не любит. Потому что очень трудно любить перемороженное нечто.
Ни для кого не секрет, что еда в России плохая. Зато, конечно, мы худые. Продукты невкусные, порции в ресторанах маленькие – тут не разойтись, это вам не баварские кнедли (каждая с голову кошки) с соусом гуляш за 9 евро (360 рублей) и порция, которой можно нейтрализовать трех человек.
В русских супермаркетах хочется устраивать марши протеста.
Но в мгновения самого черного отчаяния, когда проблема стоимости мороженных тигровых креветок не дает спать и вынуждает задуматься о политическом убежище где-нибудь в Санта-Круше, можно, например, вспомнить, как оно было совсем недавно. И ситуация уже не кажется такой безнадежной.
Представьте себе обычный советский продуктовый магазин. Я представляю один у нас на Сухаревской (бывшая Колхозная), на углу, который жив до сих пор. Сыр – один. Колбаса – одна. И прикасаться к ней ртом, честно говоря, совсем не хотелось. Еще был кефир. Был торт с тошнотным масляным кремом, в котором, кажется, даже тесто – из масла.
Кстати, на углу, но на другом, в Берлине, на перекрестке Сальцбрюннер и Шарлоттенбрюннер штрассе, тоже есть русский продуктовый магазин. В котором можно разрыдаться от всего сердца, вспоминая свое голодное детство. Я там попробовала купить сладкое – и нашла торт-мороженое, больше похожий на сине-зеленые обложки журналов, которые в киосках выгорают под солнцем. Остальные десерты выглядели не менее уныло. Пришлось идти в ресторан и выносить оттуда человеческий яблочный пирог.
Гастро-ностальгия в советском варианте выглядит тревожно.
Еще, помню, в СССР было мясо, благодаря которому я до сих пор не могу без отвращения смотреть на стейки. Потому что мясо в моем понимании – это нечто жесткое, со вкусом старого линолеума и с жилами, в которые можно заковывать каторжников.
Были и сосиски, которые разваливались на куски (картон плохо переносит варку).
В наши дни некоторые уверяют, что никакого дефицита в СССР не было. И ни о каких очередях за сервелатом они слыхом не слыхивали. Счастье, что они жили в этом чудесной параллельной реальности, пока все остальные ели жуткую дрянь, которую даже невозможно было толком приготовить.
А потом появились иностранные шоколадки и первые кооперативные рестораны. И хлеб, который называли турецким, – он был очень вкусен горячим, но уже спустя пару часов превращался в бетон. А чуть позже – «Стокманн», который тогда казался невообразимо дорогим и в котором закупались, в основном, иностранцы.
И еще разразилась кулинарная эпидемия – в любом магазине можно было купить заветный оливье, и есть его хоть каждый день, а не только на Новый год. А также «мимозу» и селедку под шубой.
Про эти кулинарии ходили страшные слухи – мол, добросердечные продавщицы отговаривают беременных покупать несвежие салаты, но куда деваться – все покупали, время отчаянных домохозяек закончилось.
Никто не обратил внимание на исчезновение оптовых рынков. То есть сами рынки, наверное, остались, просто если раньше был только «Седьмой Континент» и они, то за последние десять лет появились варианты. Например, спасение всех людей – «Ашан». Где даже есть свежая рыба по разумной стоимости. Только она к обеду заканчивается.
Еще в начале XXI века многие ездили на эти оптовые рынки, где можно было наблюдать пятьдесят кило слипшихся мороженных куриных ног или такие же оковалки мороженой рыбы непонятного цвета и происхождения, а сейчас все о них и думать забыли.
Потому что хочется думать о свежей треске, которая не имеет ничего общего с серой от ужаса треской из нашего детства. Или о малосольном лососе бледно-розового цвета, а не почти красного, в которого явно что-то впрыснули. И о сочных помидорах, о хрустящих огурцах и о хлебе, который вкусный даже на следующий день.
Но опять же – если сравнивать, то стало намного веселее. В конце концов, пусть недавно, но появилось много рыбных хозяйств, благодаря которым рыба в магазинах, действительно, охлажденная, а не размороженная. И хлеб стал лучше – по крайней мере, свежий (который пекут в супермаркетах). А все, что плохо в магазине, хорошо на рынке – их сейчас, наверное, больше, чем супермаркетов, и там есть прекрасный творог, мясо, курица, овощи.
Странно только, что разные ситуации в зависимости от района – в Сокольниках, например, есть хорошие супермаркеты, а на Тимирязевской – уже нет. И если тебе не хочется выползать из квартала, то ты обречен на невкусные пирожные и относительно съедобную курицу. Тут, конечно, дорого, но барселонская «Бокерия» (самый известный рынок, находится на бульваре Рамбла) – это вам тоже не «Дикси».
Но, с другой стороны, если ты, например, живешь в берлинском Грюневальде (один из самых дорогих районов), то до нормального супермаркета тоже надо ехать на машине. В ближайшем – либо эти русские сушки с солеными огурцами, либо странный хлеб из сетевого магазинчика, который (хлеб) не плесневеет и две недели. Хотя Тимирязевская, – конечно, не Грюневальд.
И кстати, есть такие мифы и легенды на тему цен. Мол, везде продукты ничего не стоят. Разумеется, некоторые вещи, которые в России считаются деликатесами и за которые тут с тебя снимут последние стринги, в Европе – обычная еда, и стоит тоже обычно. И, конечно, в Москве за те же деньги ты получишь не очень хорошее (или совсем плохое) качество. Но даже в глубине Португалии, в местном Continente (такой аналог «Ашана») можно потратить на ерунду 120 Евро. Еда сейчас везде дорогая – в этом и смысл кризиса.
Но если еще лет десять назад московские рестораны были либо запредельно дорогие, либо в стиле советских столовок, то сейчас за адекватную сумму можно съесть что-то очень хорошее. И радует, что есть вдохновители – повара, владельцы, которые разрываются на части, но добывают «правильный» перец, или самую продвинутую соль, или стараются торговать хамоном по божеским ценам – в общем, заводят моду на качественную еду. На сезонные продукты – спаржу, кукурузу, репу. В этом есть что-то очень лечебное для души – «сезон спаржи». Если какая-нибудь брюква поспела к сезону – вроде и жизнь налаживается.
