Тупой самовлюбленный садист мечтал о мировой славе, и она к нему пришла. Ему дали всемирную трибуну. Тысячи журналистов со всего света слетелись освещать его процесс. Приговор и само судебное заседание будут транслироваться в прямом эфире! Он стал главным героем невиданного телешоу. Причем сценарий написал он сам. И мир, открыв рот, следит за каждой сценой этого захватывающего спектакля, а «Доктор Зло» еще и куражится.
Всего-то цена – 77 чужих жизней и 21 год, вычеркнутый из собственной. Впрочем, почему вычеркнутый? Он же уже сообщил, что он – писатель, который пишет в тюрьме. Представляю, сколько отвалят ему издательства за автобиографию и книгу: «Как я сделал это». И берет меня злость. Неужели бесноватый убийца спокойно получит то, ради чего он стрелял?
Почему мы покорно исполняем самые заветные его мечты? Вот уже интервьюируют его отца, разыскивают его девушек, вчитываются в биографию скудоумного недоросля, дают нам возможность вглядеться в его наглое лицо, с замиранием сердца отыскивая дьявольские метки... Он ведь именно ради этого и убивал. И дать ему все это – все равно, что вручить на суде мешок с долларами безжалостному грабителю банков.
А ведь он не должен получать то, чего так хотел! Слишком велик будет соблазн у других искателей славы пойти таким путем. Ведь для людей определенного склада психики, особенно подростков, главное – стать самым-самым. И если единственная такая возможность – стать самым-самым плохим, что ж... Тем хуже для не разглядевшего его таланты мира. Тем более, что самых-самых плохих показывают гораздо чаще, чем самых-самых хороших...
Есть ли шанс тут что-то изменить? Ведь не могут же телеканалы и информагентства не освещать эту новость, которая явно заинтересует их зрителей и читателей? Нет, не могут. И все же – мне кажется, в этом случае журналистам всего мира стоило бы проявить солидарность. Сплотиться. Показать, что профессия не убила в них все человеческое, и иногда, вот в таких крайних случаях, нравственность и мораль могут взять верх над профессиональным интересом.
Да, событие замолчать нельзя. Но я обратилась бы ко всем телекомпаниям мира с просьбой-призывом: не показывать этого негодяя. Газетам – не печатать его фото. Жертв, судей, свидетелей – да. Но не его. Не называть его фамилии – один раз объявили, и хватит. Устроить вокруг его личности заговор молчания. Объявить журналистский бойкот. Как это сделали с убийцей Джона Леннона. Тогда же получилось! Ведь тот подонок тоже хотел славы. Ему сохранили жизнь. Но не дали снять сливки со своего преступления. А норвежский стрелок сейчас получает их сполна.
Стоит только глянуть на его нагло-самодовольный вид и трогательные слезы – не при виде жертв – при виде себя, любимого, на пленке – от умильного восхищения. Он ведь потом еще получит доступ к видеомагнитофону и будет часами пересматривать этот остросюжетный сериал. Конечно, он очень похож на сумасшедшего, и правильнее было бы отправить его в психушку. Но это решать не нам.
А вот то, что нам под силу – лишить этого недочеловека возможности хоть что-то читать и смотреть о себе. Пусть проведет назначеные ему годы (а все внутри кричит: да расстрелять его, подлеца!) в полной безвестности и забвении. Лишить его имени. Выкорчевать память о нем отовсюду. Никаких бесед! Никаких копаний в биографии и публикации отрывков из безумных творений. Я считаю, долг журналистов – ластиком стереть след от этого человека на земле.
Да, родные жертв никогда его не забудут. Но для остальных пусть он будет безымянным умалишенным. Так страшнее для него: а это тот случай, когда важно показать, что зло наказано, а не вознаграждено. Когда даже самый растолерантный гуманист в глубине души хочет знать, что убийца мучается, а не торжествует. И лучше для всех нас – в это странное зыбкое время, когда весь мир словно замер у бездны на краю и заглядывает вниз с интересом годовалого ребенка на подоконнике: шагнуть–не шагнуть...
Нельзя, чтобы кто-то самодовольно стрельнул ему в спину (ну или нажал на ядерную кнопку) – просто для того, чтобы успеть крикнуть над развалинами цивилизации: «Это сделал я! Теперь я – самый плохой. Снимайте!»
