А задача это не из простых, если по тем или иным причинам не можешь доехать до Альп. Мало того, что приходящее «досрочно» католическое Рождество с щедрыми подарками, огнями и Дед Морозом (для детишек) перебивает все ожидание Нового года, еще и на Апеннинском хребте снег отнюдь не гарантирован.
Есть в Тоскане гора - Амиата, выросшая среди «сладких», как их здесь называют, то есть живописных, холмов под Сиеной (типичный тосканский пейзаж представляете). Об этой горе, максимальная высота 1.738 м, вряд ли кто-то слышал за пределами Италии, точно также как о морском курорте в Остии, под Римом. Да и за пределами Тосканы нередко с удивлением слышат это географическое название: где это? Хотя на Амиате даже можно кататься на горных лыжах, но при всем разнообразии выбора в Италии, за этим туда специально никто не ездит - все равно, что с Воробьевых гор, как и под Римом никто кроме самих римлян не загорает.
Тем не менее, на Амиате в небольших городках создается настоящее подобие горной атмосферы. Их обитатели ощущают себя самыми что ни на есть горцами, не меньше чем жители высокогорий в Валь д’Аосте или Доломитовых Альп в Тренто-Альто-Адидже (Южный Тироль)о. Это – и «тяжелая» высококалорийная кухня, и интерьеры домов и ресторанов – что-то между шато и тирольским домиком, и обычаи.
В одном из городков Амиаты – Санта Фиора, где население чуть более 2,5 тыс человек, есть славная традиция. В конце года – 30-31 декабря там сжигают сложенные особым образом гигантские поленницы - так символично прощаются со старым годом. На всех городских площадях разгораются кострища, разогревающие прохладный воздух и подогревающие настроение наряду с глинтвейном (напиток совсем не типичный для Италии, по крайней мере ее центральной полосы).
Бревна из стволов каштанов – это главное дерево Амиаты, издревле кормившее ее жителей. Огарки, вздымающиеся к небу, сыплются пеплом в виде снега в отсутствии настоящего (хотя год на год не приходится).
Народный праздник сопровождается выступлениями доморощенных музыкантов, песнями, танцами и, конечно, едой на каждом шагу – полента (тип муки), разумеется, из каштанов, сосиски и сардельки из мяса кабана (водятся в местных лесах) на гриле, блюда с соусом из белых грибов (растут на местных склонах).
Костер как символ расставания со старым – древняя традиция. Еще кельты зажигали огоньки на елках, потом римляне переняли обычай – встреча нового года, как символ перехода к новому, заложен у нас в генах. Это, безусловно, традиция с языческими корнями. Недаром январь (хоть первым месяцем года стал при Юлии Цезаре) назван в честь бога Януса (Джуно – по-итальянски: gennaio, January англ.). Он жил на римском Яникульском холме (Джаниколо). Его часто изображают двуликим, как символ быстротечности времени, а часто и лживости, неискренности. Хотя изначально Янус считался богом дверей, входов и выходов, а в более широком смысле – начала и конца, начала времени.
Кто-то олицетворял Януса с хаосом, а именно безвременности пространства – то, что мы переживаем, оставляя старое времяисчисление и начиная новый отсчет в новогоднюю ночь. Древние философы и писатели называли Януса – «замыкающим» и «открывающим» врата на небосвод солнцу. Чем не предшественник святого Петра, который в христианстве стоит у врат в рай с ключами, полученными от Спасителя Христа.
В Санта Фиоре, где в ночь «сожжения старого года» открыты двери всех католических храмов в средневековом центре, закованном в крепостные стены, языческих богов больше никто не чествует. Хотя с языческим благоговением смотрят на гигантские костры, которые продолжают тлеть до самого утра.
А сколько таких бесснежных городков, где есть своя традиция проводов старого года. И для праздника в душе не нужно никаких заснеженных фешенебельных Альп! С новым годом! Уже, пожалуй, со Старым Новым годом! Да пусть хранит всех Янус!