Коренные венецианцы достаточно пренебрежительно относятся к карнавалу, который мешает им жить из-за обилия туристов, заполняющих все узенькие улочки и мосты так, что не протолкнуться. Кроме того, они убеждены, что нынешний карнавал не имеет ничего общего с традицией средневековой Серенисимы («Светлейшей республики Венеция»). Однако приезжих «из вне» карнавал завораживает мистической атмосферой уникального города на воде, который видишь через щелочки глаз маски.
Маска – это обязательный атрибут Венецианского карнавала и то, что отличает его от других карнавалов, скажем, бразильского или русской масленицы. В Венеции смешалась философия переодевания со стремлением скрыться за маской.
Мастерские масок появились в Венеции в 1271 году. А возможно и раньше. Во всяком случае, письменные упоминания о «маскарери» относятся к концу ХIII века. В 1436 году у ремесленников, занимавшихся изготовлением масок, появился свой цех (что-то типа профсоюза) и статут (устав). В 1773 году в Венеции было 12 авторизированных мастерских, в которых работал 31 человек.
Модель маски создавалась (по заказу) из глины, саму маску изготавливали из гипса, папье-маше, используя клей на муке, марлю и натуральные красители. Иногда к росписи привлекались художники-декораторы. Эксклюзивные маски невероятной красоты, инкрустированные драгоценными камнями, из кожи, парчи и шелка, можно приобрести в специальных мастерских-бутиках. Однако такая роскошь далеко не всем по карману.
Считается, что истоки карнавальной традиции восходят к языческим древнеримским гуляниям в честь бога вина Диониса. Кто-то говорит, что карнавал – это продолжение исчезнувших халдейских ритуалов. Однако Венецианский карнавал, проходящий с Х века, получил совершенно определенный смысл – возможность на время освободиться от собственного лица и личности, переселится в другое тело, как будто примерить волшебный костюм, который позволял исчезнуть, перенося в иллюзорный мир.
Венецианцы имели право на такое перевоплощение с октября по «жирный вторник», последний день вседозволенности перед Великим постом, предшествующим Пасхе. Кстати, именно это временное ограничение карнавала указывает на фактическое узаконивание праздника с явно языческими корнями христианской церковью.
Прячась за масками, простолюдины выдавали себя за благородных господ, а богачи голубых кровей прикидывались безродными бедняками. Инкогнито они путешествовали по лагуне, попадали в разные дома, участвовали в уличных гуляньях. Для некоторых такое переодевание не всегда кончалось счастливой «неравной» любовной интрижкой.
Так, в 1548 году герцог Феррандины, переодетый простолюдином, отправился на карнавальные гуляния на остров Мурано, где стал заигрывать с местной знатной дамой. Ее ухажеры – венецианские дворяне возмутились недостойным поведением «безродного пса» и в завязавшейся между ними драке убили герцога.
Собственно говоря, большое число «несчастных случаев», драк со смертельным исходом, краж и других неблаговидных поступков послужили поводом для запрета на ношение масок вне карнавального периода и ужесточения наказаний за нарушение этого распоряжения. Карнавал стал утрачивать свою популярность и после Наполеоновских войн практически исчез. Примечательно, что карнавальная традиция вернулась в Венецию в 1970-х годах, новый период «освобождения» от условностей, волны феминизма и сексуальной революции. Но вернулся праздник уже исключительно на коммерческих основах, в угоду туристическому бизнесу.
Наиболее знаменитый персонаж «позднего» периода Венецианского карнавала – Казанова, уроженец Венеции. В течение своей авантюрной жизни он побывал в Риме, Неаполе, Константинополе, Париже и даже России. На родине сохранились свидетельства его пребывания и адреса его многочисленных возлюбленных. Именно с похождениями Казановы во многом связана карнавальная традиция – проникать повсюду незамеченным, входить в любые спальни, жестоко шутить над соперниками (именно слова Казановы «В карнавал хороша любая шутка» стали девизом для венецианцев, отличающихся грубоватым юмором).
Со времен Казановы в Венеции мало что изменилось (к счастью): длину пути здесь считают «мостами», как в другом месте «светофорами»: «Пройдешь три моста, повернешь направо, а там спросишь». Время пути от одного места до другого венецианцы удлиняют примерно вдвое, если реально достаточно 15 минут, говорят – полчаса: «Вы же наверняка собьетесь пару раз!». Венеция – рекордсмен по числу обращений прохожих за указанием верной дороги!
Средство передвижения в островной Венеции одно – лодка. Сейчас это и рейсовые «вапоретто» (водные трамвайчики), и частные моторные лодки, часть из которых выполняют роль такси. А когда-то единственными перевозчиками были гондольеры, ныне играющие лишь «сувенирную» роль в Венеции. Гондолы, изящные лодки, ловко управляемые гондольерами одним лишь длинным веслом, скользили не только по каналам, но и переправляли пассажиров к островам Венецианской лагуны – Сан-Джорджо, Мурано, Бурано, Сан-Ладзаро. Гондольеры были посвящены в тайны ночных передвижений Казановы, они вообще сохранили множество секретов Венеции.
Они не наряжаются в карнавальные костюмы, как все, реже это делают и сами венецианцы. В большинстве случаев за неподвижными лицами масок скрываются иностранцы или приезжие из других городов Италии. Для них это хобби, они часто представляют целые группы по интересам, клубы.
Каждый год меняют костюмы – а стоимость полного комплекта может достигать нескольких тысяч евро, ходят на венецианские званые вечера в венецианские театры, билеты на которые стоят от 300 до 600 евро, красуются на улицах Венеции. Именно современные участники Венецианского карнавала привнесли в него новую нотку: эксгибиционизм. Очень своеобразный – человек с удовольствием выставляет себя на показ, полностью скрытый за костюмом. Венецианские маски с удовольствием позируют на площади Сан-Марко и даже участвуют в конкурсе на лучший костюм.
Собственно, настоящий костюм – это традиционная венецианская одежда ХV-–ХVI веков и маска. У каждой есть свое название – и глубинное значение, о котором часто не задумываются сегодняшние туристы. В средневековой Венеции маски, скрывая лицо человека, «говорили» за него. Поэтому вопрос: «Маска, кто ты?» был излишен. Все все понимали без слов, а главный смысл всей игры заключался в соблазнении. Неслучайно имя Казановы, удачливого авантюриста с сохранившейся в веках славой великого любовника, стало нарицательным для Венецианского карнавала. Каждая традиционная маска несет тонкий отпечаток эротизма, возбуждающей недосказанности.
Особенно это относится к «Моретте», самой загадочной и романтичной маске, изображающей «немую женщину» – без рта. «Моретта» – типичная женская маска, представляющая собой овал из черного бархата (от этого название «моро» – черный, смуглый, отсюда же «мавр») с прорезями для глаз и пуговичкой внутри, которую женщине приходилось зажимать во рту, чтобы маска держалась перед лицом. Таким образом, она говорить не могла. Именно в молчании и заключилась игра соблазнения, к которой в период карнавала нередко прибегали и монахини. Особенно популярной «Моретта» была у дам высшего сословия, которые заманивали в свои спальни молодых любовников в отсутствие мужей.
Дополнительным орудием женского соблазнения служила мушка. Как и цветы, мушки имели свой негласный «язык» – по форме искусственной родинки и ее расположению можно было прочитать «послание» женщины. Мушка у уголка рта или над верхней губой называлась «совой» или «убийцей» и означала сладострастие; на шее – кокетство; на носу – нахальство, бесцеремонность; у уголка глаза – страсть; на лбу – величественность. Мушки изготавливались в специальных мастерских из шелка, пергамента, раскрашенной бумаги. Они могли быть разной формы и размера в зависимости от моды, которая менялась из сезона в сезон.
Одна из старейших венецианских масок – «Маттасин» или «Маттичино». Это – своего рода паяц, который одевался в белое или разноцветное платье со шляпой с ярким плюмажем на голове. «Маттасины» кривлялись, паясничали и забавлялись метанием «парфюмированных яйц». Со временем вокруг «метателей» образовалась целая группа продавцов парфюмированной воды, и у них также был свой костюм – белый головной убор с двумя странными мягкими рогами.
За маской с кошачьей мордой «Ньага» (сейчас ошибочно покупаемые женщинами) скрывались настоящие средневековые трансвеститы. В «Ньяги» наряжались исключительно мужчины, и часто за женским платьем они скрывали свою гомосексуальность. Любое проявление содомского греха преследовалось Священной инквизицией – за исключением периода карнавала. «Ньаги» специально говорили фальшивыми женскими голосами и вели себя достаточно вульгарно, жестоко имитируя худшие женские пороки. Они нередко приставали к прохожим, а сопровождали их карлики, которые должны были изображать толпу детворы, окружающую мнимую «няню».
Одна из наиболее известных «носатых» масок принадлежала Панталоне, герою традиционной итальянской комедии дель арте. Панталоне – это немолодой венецианский купец с хорошей репутацией. Он всегда в одежде обыкновенного гражданина республики и в ярко-красных длинных носках или брюках. В театре персонаж Панталоне приобрел комическую роль – над ним вечно издевается его слуга Арлекин, посмеиваясь над скупостью и волокитой за молодыми барышнями.
Одна из версий этимологии имени Панталоне (мало что имеет общего с «панталони» – брюки) гласит, что оно произошло от насмешливого титула «пьянта леони» (выстави льва) – так называли в Венеции купцов, захватывавших необитаемые пустынные острова, на которых они выставляли флаг республики, символ которой лев Святого Марка.
Наконец, самая популярная венецианская маска – «Баута», маска Казановы – прямоугольная, как правило, белая, реже черная, с удлиненным подбородком и безо рта. К ней добавляется треуголка и, разумеется, плащ. «Баута», само название которой происходит от имени чудовища, которым пугали детей, наводит легкий страх.
Наименее выразительная, выполненная в сдержанных черно-белых тонах, она, как ни одна другая маска, обезличивает человека, ее надевшего, лишает индивидуальности. Специальное устройство нижней части маски, скрывающей рот и выдвинутой вперед, что не мешает есть и пить, не снимая ее, позволяло до неузнаваемости менять и голос, который становился похожим на загробный. Недаром зловещую «Бауту» назвали «призраком смерти», а за маской нередко скрывались преступники и убийцы.
Надо сказать, что носить маску непросто, в определенном смысле с ней надо слиться, иначе не будет комфортно.
Ежегодно в Венецию «вне сезона» (зимой, может быть и холодно) на карнавал приезжают сотни тысяч туристов. Праздник все больше коммерциализируется, город завален масками сомнительного происхождения с перьями (не имеющими ничего общего с истинными венецианскими), и все чаще туристы увозят их на «фальшивую» память. С другой стороны, современное общество потребления точно не даст погибнуть традиции.