История, произошедшая недавно в Минске, без сомнения, печальная, хотя не такая уж редкая: на неогороженной и слабоосвещенной территории школы водитель автомобиля, разворачиваясь, чтобы припарковать машину, насмерть сбил зазевавшегося третьеклассника Владика Грудьева, который учился во вторую смену и после уроков поджидал бабушку, находившуюся в тот момент на родительском собрании, на которое спешил и водитель.
Причем понять, что данная местность – это не просто дорога в спальный район, идущая мимо учебного заведения, а именно школьная территория, человеку постороннему можно было только по запрещающему знаку. Но это как с парковками на газонах – запрещай, не запрещай, пока заборчики вокруг не поставишь, автомобили будут усердно пастись на травке.
Водитель, сбивший школьника, после наезда не пытался скрыться, уйти от ответственности – свидетели рассказали, что он выскочил из машины, кричал, плакал, трясущимися руками звонил в «скорую» и милицию. Но во всех человеческих качествах ему было отказано белорусским народом, как только стало известно, что транспортное средство, которым он управлял, – это «Порше-Кайен». В стране, где люди зарабатывают в среднем по 6–10 тысяч российских рублей в месяц, а президент уже много лет обещает поднять зарплату до 15 тысяч, такой автомобиль – совершенно непростительное излишество.
На интернет-форумах закипели страсти, вердикт озлобленных кризисом белорусов был единодушен: водитель сволочь, живет недалеко, а на родительское собрание на «порше» приперся, надо бы его расстрелять, убить мордой об капот, самого сбить его же навороченной тачкой. В общем, сплошное «наши люди на такси в булочную не ездят». Здесь уместно будет вспомнить, как недавно Лукашенко хвастался, что у него в гараже стоит «майбах», но самый справедливый белорусский президент на нем не ездит и, более того, не потратил на машину ни единого народного рубля – поклонники подарили.
Народный гнев подогревали и заголовки газет вроде: «Не бывает нормальных людей, у которых машина дороже $20 000». Журналисты настолько увлеклись травлей, что погибший мальчик, единственный ребенок у своей мамы, стал абстрактной величиной, его имя проскакивало едва ли в одной из десяти написанных по этому поводу статей, а представители белорусского Следственного комитета в телеинтервью называли Владика Вадиком. Ведь проблема-то для белорусского общества была, как оказалось, вовсе не в мальчике, а в этих гадах, которые разъездились на «поршах». Белорусы на полном серьезе обсуждали, что человек в «жигулях» на такое преступление просто не способен! Однако совсем скоро трагическое ДТП стало обрастать множеством соучастников, никто из которых не является водителем дорогого автомобиля.
Во время аварии прилегающая к школе территория была темной настолько, что, когда приехала «скорая», собравшиеся зеваки были вынуждены светить экранами телефонов, а учителя побежали включать свет в классах на первых этажах, чтобы медики могли просто оценить состояние сбитого мальчика и оказать ему первую помощь. В стране кризис, экономят электричество – для того чтобы круглый год ярко сиял в ночи елочный шарик национальной библиотеки, чтобы красиво, «по-европейски» подсветить дома в центре Минска и гости города не смели подумать, что у белорусов что-то нехорошо.
Эта злополучная школа в спальном районе белорусской столицы возведена всего три года назад, так что решительно непонятно, почему она не спроектирована с учетом населенности района, построенного одновременно с ней, и детям приходится учиться во вторую смену.
Родители после аварии дружно заявили, что все три года требовали поставить шлагбаум, преграждающий въезд машинам. У кого они этого требовали и почему не нашлось письменных заявлений, непонятно, зато очень понятно, чьи 20 автомобилей в этот вечер были припаркованы вокруг школы, свободно проехав под тем же запрещающим знаком. И водитель не увидел мальчика именно потому, что он выбежал под колеса из-за другой машины. Ее владелицу, конечно, потом оштрафовали, но ни мертвому ребенку, ни его случайному убийце это не поможет.
На следующее утро после трагедии родители как ни в чем не бывало продолжили привозить своих детей прямо к школьному крыльцу, причем некоторые, проехав под запрещающий знак, считали нужным выйти из машины и возложить цветы и мягкие игрушки к месту гибели мальчика. Ведь не они же его сбили. А когда одну из работниц школы такое циничное поведение возмутило, она перегородила дальнейший подъезд к школьному выходу собственным автомобилем.
Вот поэтому-то белорусы и возмущались не тем, что водитель злостно нарушил ПДД. Они страстно демонизировали исключительно «Порше-Кайен», потому что с его помощью так легко отодвинуть себя от случившегося, отогнать воспоминания о том, как и сами не прочь потихоньку проехать под знак, припарковаться в неположенном месте, не уступить место старушке в автобусе, нахамить прохожему, нагадить в лифте, отравить соседскую собаку. А что, приходится, жизнь-то тяжелая, не то что у этих, которые на «поршах»!
Но надежда на исправление все-таки есть. После смерти Владика Грудьева добровольно подали рапорты об отставке заместитель начальника Управления ГАИ ГУВД Мингорисполкома Константин Страх и начальник отдела ГАИ администрации Фрунзенского района белорусской столицы Юрий Жихарев. Это, пожалуй, уникальный на постсоветском пространстве случай – должностные лица почувствовали свою вину и, вместо того чтобы отсидеться, пока шум не утихнет, или дожидаться санкций от вышестоящих лиц, приняли достойное решение.
А шлагбаум, преграждающий подъезд к школе, наконец-то поставили. И гаишника, и фонари. И объявили 180 из 247 минских средних образовательных заведений опасными с точки зрения ГАИ. Детские сады и университеты не проверяли – повода пока не было.
