Мужчина, захвативший в августе заложников в старой ратуше немецкого Ингольштадта проходил лечение в психиатрической клинике неподалеку от мэрии города. Полиция получила от врачей заключение, в котором говорится, что мужчина страдает серьезным психическим расстройством. Хорошо, что обошлось без жертв.Услышав эту историю и множество других, схожих, коими полнятся новостные ленты у нас и за рубежом, я посчитал необходимым высказаться.
«Скажите, вы не возражаете чтобы вас осмотрел психиатр?» «Это еще зачем, я что псих?» «Нет, пожалуйста не волнуйтесь, это просто рядовой профилактический осмотр с целью выяснения состояния здоровья, состояния душевного здоровья, ну, как осмотр у терапевта или у стоматолога.» «Да вы что? Я совершено нормален, я здоров, я не хочу!!» Так говорят все. Так говорит каждый. И здоровый и нездоровый. Оба персонажа считают себя здоровыми, но считают по разным причинам: первый — потому, что критичен и объективен к себе, второй — потому, что утратил самокритику и не в состоянии адекватно оценить свое душевное состояние. Оба шарахаются. И у здорового и даже вполне образованного человека из подсознания вдруг лезет какой-то средневековый стыд и слова: «шизик», «аминазин», «лоботомия» и кадры из х/ф «Пролетая над гнездом кукушки». В любом случае, по своей воле к психиатру, за редким исключением, не идет никто. Меж тем, душевное заболевание – вещь сложная и невидимая, не дающая температуры, насморка, сыпи и поноса, способная незаметно прогрессировать и требующая внимания и своевременного лечения. Иначе могут возникнуть осложнения. И не только в жизни того, кто нездоров, но и в жизни того, кто рядом с ним…
Эта история случилась давно, еще в те времена, когда я работал врачом-психиатром в городской клинической больнице, а от Аэровокзала на Ленинградке, что был между метро Динамо и Аэропорт, ходили «Икарусы», развозившие людей в аэропорты. В приемное отделение больницы, на мое дежурство скорая привезла мужчину лет 45, с диагнозом острый психоз. Я хорошо его помню. При осмотре он испытывал страх, был беспокоен, суетлив, тревожен, ажитирован, озирался. Рассказывал сбивчиво, переходя на шепот. Говорил, что вел свой автобус с Аэровокзала в Домодедово и все было нормально, но он вдруг заметил, как в небе появились какие-то черные точки, которые стали приближаться. Ему показалось, что это вертолеты, что их множество, что они снижаются прямо на его «Икарус» и хотят зацепить автобус большим выдвижным крюком, чтобы унести в небо: «Я думаю, ну и ни фига себе… Я от них, а вертолеты за мной! И все ниже, ниже! Что ж это твориться, а? Они что охренели? Потом думаю, а что если прибавить скорости — можно попробовать уйти по трассе от погони. Сначала даю газа, а потом решаю — нет, надо выяснить, что тут за маневры или что. Может война? Останавливаюсь у поста ГАИ, иду к лейтенанту, объясняю дело, спрашиваю: Что тут у вас происходит? А он — в скорую звонить…» Со слов врачей бригады «03»: пациент выбежал из остановившегося у поста ГАИ рейсового Икаруса Аэровокзал-Домодедово, влетел в здание поста с криком: «Вы что тут совсем с ума посходили?! Что ж вы делаете, а?! Вертолетов столько запустили! А я людей везу!». В дальнейшем выяснилось, что больной страдает алкоголизмом с запоями. Последний запой закончился неделю назад и в результате резкого обрыва алкоголизации развился острый алкогольный психоз с галлюцинаторым синдромом. Кому-то этот случай может показаться смешным, но станет совершенно не смешно, если на миг представить, что автобус, битком набитый людьми, решает уйти от погони… "Осложнение" могло быть страшным.
Психиатров не любят — на них рисуют карикатуры изображая носатыми, пучеглазыми, всклоченными с огромным шприцом в одной руке и смирительной рубашкой в другой. Знаете почему рисуют? Боятся. Боятся того, что психиатр может любого взять и не долго думая принудительно «посадить в психушку» или начать, как сегодня вновь стало модно говорить, «превращать в овощ». По устойчивой и тщательно оберегаемой традиции в нашей стране психиатрия ассоциируется с неким институтом ограничения свобод, с репрессивным аппаратом, с машиной подавления инакомыслия, с клеймом «состоит на учете в ПНД». Повод так считать, был создан в советское время академиком Снежневским и его открытием «вялотекущей шизофрении», диагноз которой в рабочем порядке ставился диссидентам в СССР, со всеми вытекающими... Так было раньше.
Теперь у психиатрии в арсенале нет никаких насильственных приемов. Но, кто хочет знать о том, что у нас теперь все так же бело и пушисто, как и на прогрессивном Западе. То есть, по закону о психиатрии, принятому еще в 1992 году никто никого не может освидетельствовать без его согласия. И тем более без его согласия начать лечить, за исключением как по решению суда по результатам комиссионного освидетельствования специалистами. В законе о психиатрии детально прописана процедура «информированного согласия». И соглашаться на осмотр психиатра или не соглашаться решает каждый человек и его родственники! Но кто ж сам на это согласится… Ликуйте свободные люди!
Но есть во всей этой свободе какая-то «гнилая изюминка», как говорил опытнейший и умнейший врач-психиатр, учивший меня много лет назад понимать предмет. И вот в чем тут дело, на мой взгляд. Психиатры и у нас и в Европе и в Америке сегодня никуда не делись. И сегодня они работают. И сегодня они проводят экспертизы, диагностируют и лечат пациентов. Но чтобы больному привлечь их внимание о нем должны объявить в новостях! Ни минутой раньше! Иначе их могут упрекнуть в нарушении прав человека и дать по рукам. То есть, болезнь должна обостриться до крайности и проявиться совершено запредельным. Больной должен купить винтовку, а лучше две с мешком патронов и расстрелять в офисе или на природе несколько человек или сотен человек или начинить болтами скороварки и взорвать в толпе или порубить на куски ближнего и начать жаловаться о своей трудной доле в фб или для прикола разогнать на вираже поезд до 200 км/час или среди бела дня поймать на улице человека в форме и отрезать ему голову ножом, снимая все это на телефон…
Говорю сейчас только об общественной опасности душевнобольных. Об их физической опасности для окружающих. И о свободе, о праве на жизнь тех, кто просто идет по улице и оказывается жертвой вооруженного больного с бредом преследования, кто просто едет на машине и оказывается подрезанным дефектным эпилептиком, кто живет у себя дома и оказывается сожженным соседом снизу страдающим слабоумием или алкоголиком с бредом ревности, кто гуляет по парку и оказывается похищен психопатом-маньяком, кто попав отделение полиции оказывается запытанным насмерть олигофренами-садистами и, кто просто оказывается на грани жизни и смерти, будучи до нитки обобранным клептоманом государственного масштаба.
Не имею в виду тех, кто сам зашивает себе рот или с удовольствием похулиганив в музее, универсаме, церкви вдруг входит в роль неистового борца за свободу. И даже тех, кто предлагает в соцсетях «всех расстрелять / повесить / посадить на кол» (самое ценное в последнем то, что человек говорит это вслух — это очень благоприятный признак. Не озвучивая этого, он наверняка это бы осуществил)… Трудно расценить это иначе, чем нарушения поведения. Оговорюсь, любой человек имеет право на протест. Любой — политический, творческий, художественный, литературный … Главное, чтобы протест не убивал и не провоцировал на убийство. Любое убийство другого человека, кроме как ради защиты себя, своих родных, своего дома, своей земли, я считаю душевным нездоровьем.
Но, бог бы с ними с активистами с аутоагрессией и акционистами-эксцентриками от совриска. Настораживает другое. Если у Мольера была комедия «Мнимый больной», то у нас с аншлагами идет трагедия «Мнимый здоровый». Создается впечатление, что для господ с пограничными состояниями психики настал звездный час — в ТВ, в интернете, в СМИ и у микрофона лишенные самокритики люди говорят нелепости, занимаются прожектерством, выдумывают законы, агрессивно обличают, устраивают сеансы эксгибиционизма, пропагандируют, скандалят, эпатируют, закатывают истерики, выкрикивают лозунги и провоцируют побоища. У них, нелеченых, обострение за обострением, а весь прогрессивные и свободомыслящие бумажные и электронные СМИ, набирая рейтинг, транслируют развернутую картину их болезни. На смену зомбо-ящику пришел зомбо-интернет. И как тут сбросить со счетов феномен индуцирования — то есть, если все время какой-то авторитетный или просто часто попадающий в поле зрения человек (вещун, нарратор, литератор, блоггер, сатирик, политик, журналист, депутат, экстрасенс), методично вливает в уши верной аудитории персональный бред переустройства мира и свехценные идеи о своем особом предназначении, то слушатели невольно начинают к ним привыкать, постепенно находить в предлагаемой, часто довольно правдоподобной, нелепице рациональное зерно, причину своих невзгод и методу их устранения, разделять взгляды и активно встраиваться в его бредовую конструкцию и лайкать, лайкать, лайкать или кричать ура и хлопать в ладоши на митингах. А там, глядишь в комментариях и сами, становясь зависимыми, начинают высказываться неадекватно, делая чужой бред краеугольным камнем собственного мировосприятия. Безумие заразно. И нас приглашают поболеть всем вместе болезнью под названием массовый психоз.
Но я отвлекся. Да, все хотят свободы. Свободы всем и каждому! Да, все против возвращения некогда царившего психиатрического произвола. Еще бы, мы ведь сплошь акцентуированные личности, неповторимые, яркие и необыкновенные люди, со своими особенностями и странностями — и это прекрасно. Но задам совершенно обывательский вопрос: свобода ли то, что ты не можешь защитить себя и своих близких от потенциальной физической опасности, в угоду толерантному отношению к другим необыкновенным людям, являющимся душевнобольными? Может все-таки стоит попробовать вернуть психиатрии ее, далеко не главную, но необходимую охранительную функцию? Чтобы с неназойливым, профессиональным психиатрическим (и профессиональным психологическим) консультированием в школах, в армии, освидетельствованием в госучреждениях, с проф.осмотрами на госслужбе, в полиции, на транспорте, на работах связанных с большой ответственностью… Чтобы все было корректно. Без перегибов. Без захвата контроля. Без игр в политику. Ни на шаг не отступая от кодекса врачебной этики. И без дискриминации, конечно. Как вы считаете является ли дискриминацией и нарушением прав человека изоляция в карантинном боксе больного особо опасной инфекцией — чумой или холерой, способных распространяться с фантастической скоростью и выкосить сотни и тысячи? Никому ведь не придет в голову объявить эпидемиологов и инфекционистов карательным органом. А психиатров – да. Дело тут в том, что психиатрия – как и века назад – наука сложная, описательная, и субъективная в больше степени, чем другие. Не существует анализа принесенного в баночке, который будет 100% маркером заболевания, но болезнь-то существует!
Больные душевными расстройствами – просто люди, обыкновенные больные люди. Нет, не так. Страдания душевнобольных в десятки раз страшнее и тяжелее, любой другой телесной болезни! Они, как любой больной и даже больше нуждаются в защите, лечении в нормальных человеческих условиях, реабилитации, это для меня, как для врача вне всякого сомнения. Все психически больные без исключения! И даже вызывающее симпатию чудовище — доктор Лектер, прекрасно сыгранный Энтони Хопкинсом. Но в не меньшей защите нуждаются и душевно здоровые, те, кто вокруг.
Конечно, все это — сложно. И заниматься этим никто не станет — слишком много в нашей, почти разрушенной медицине сегодняшних и совершенно неотложных дел. А заниматься этим нужно. И говорить об этом тоже нужно. Ибо слова из учебника по Судебной психиатрии: «Предупреждение первичных общественно опасных действий сводится к своевременному выявлению, систематическому наблюдению и лечению психически больных”, должны стать делом.
Любая болезнь — это только болезнь и ничего более. И человеку ею страдающему нужно помогать. Замечать болезнь и помогать. Но проповедуя свободу и безграничную политкорректность, сведя к нулю профилактическую психиатрию и сужая сферу деятельности психиатров до психотерапевтических тренингов и выдачи липовых справок на право вождения автотранспорта, мы утрачиваем здравый смысл и инстинкт самосохранения. Результаты этого драматичны…
P.S. Недавно после очередного массового расстрела, устроенного очередным душевнобольным «рейнджером», американские эксперты пришли к выводу о необходимости «пересмотреть стандарты психиатрической помощи в США». Пора задуматься, это — правда.
Еще больше интересного в нашем канале Яндекс.Дзен. Подпишитесь!
Психотропные препараты вызывают тяжёлые побочные эффекты, как соматические, так и душевные. Взять те же "Аминазин" с "Галоперидолом" или запрещённый в России "Риталин". Кстати, Риталин вызывает склонность к насилию и многим детям в США, стрелявшим в школах, был прописан Риталин или аналогичные психотропные препараты. Советую посмотреть по этому поводу короткометражный фильм "Психиатрический рецепт насилия": http://www.cchr.spb.ru/archives/1307
Всё это конечно не значит, что душевнобольных надо выпускать на улицы (что предлагали российские психиатры несколько лет назад). Это значит, что реформам должна подвергнуться прежде всего психиатрия, в частности её методы лечения. Более эффективный метод лечения душевнобольных уже был разработан американским психиатром Лореном Мошером: http://www.cchr.spb.ru/alnativa
Мне лично статья не кажется объективной.
Вы говорите, что психиатры "лечат людей". Я лично спрашивал об этом нескольких психиатров и они заявляли: "душевные расстройства не излечимы". Прописываемые психиатрами психотропные препараты направлены на подавление симптомов, а не излечение "душевного расстройства". Также отмечу, что называть душевные расстройства болезнями неверно, поскольку существование болезни должно быть доказано.
«Не существует никакого анализа крови или иных биологических анализов, которые могли бы подтвердить присутствие или отсутствие психического заболевания, подобных тем, что существуют практически для всех соматических заболеваний. Если бы такой анализ был разработан… то такое состояние перестало бы считаться психической болезнью и было бы классифицировано как симптом соматического заболевания».
Доктор Томас Сас, заслуженный профессор психиатрии.