Фотография зигующего обоссавшегося алкоголика обошла в свое время все мировые СМИ – в конце августа 1992 года он и другие немцы пытались заживо сжечь 150 человек беженцев, проживавших в общежитии в районе Лихтенхаген балтийского городка Росток.
Сегодня, 20 лет спустя, мало кто в России помнит о ростокских погромах. Это понятно – в 1992 году в России были свои важные события, и русским было не до сжигаемых заживо вьетнамских семей. Тем более полезно будет вспомнить сегодня о том, как недавнее советское провозглашение дружбы народов идеально трансформируется в оправдание банд поджигателей.
Погромы в Ростоке начались 25 августа 1992 года. Именно в Ростоке, на окраине города, среди типичных советских блоков многоэтажных уродливых зданий, в объединенной Германии был размещен центральный пункт приема беженцев. На начало погромов на территории Германии находилось 440 000 беженцев.
Число беженцев, прибывавших в Германию, резко выросло по сравнению с 1980-ми годами в первую очередь из-за распада СССР и из-за начала войны в Югославии. На территории Ростока, небольшого портового городка с населением в 240 000 человек, на момент начала столкновений проживало 1688 иностранцев, – из них в затронутых волнениями районах – менее 400 иностранцев. Необходимо понимать, что многие иностранцы из числа проживавших в бывшей ГДР были вьетнамцами – жившими на территории ГДР много лет и использовавшимися социалистическим государством как дешевая рабочая сила, которой было предписано проживать в закрытых гетто. После объединения Германии многие из вьетнамских гастарбайтеров остались в стране.
Восточные немцы, у которых уже прошло первоначальное опьянение объединением страны, переживали сильную фрустрацию. Не будучи способными легко вписываться в новое общество, многие из «осси» стали безработными. Консервативная партия Гельмута Коля ХДС только подогревала эти настроения, используя в своих предвыборных плакатах заявления об «обманщиках-беженцах», пытающихся врать про политическое преследование на родине, чтобы получить убежище в Германии.
Пропаганда ненависти в бедных рабочих районах выполнила свою роль. Днем 22 августа около 2000 агрессивно настроенных местных жителей собрались вокруг общежития (многоэтажного панельного дома), примыкающего к центральному бюро приема беженцев. Поводом для «народного схода», как сказали бы сегодня российские неонацисты, послужило якобы «провокационное» поведение беженцев – румын и вьетнамцев. По заявлениям местных жителей, беженцы «не вписывались» в немецкое общество – они мусорили, слонялись по улицам без дела (что естественно для людей, ожидающих выдачи статуса беженца и часто не имеющих права на работу), а также сидели со своими детьми на траве в парках.
Выражая свою любовь к немецкому порядку, погромщики стали разбивать бетонные плиты пешеходных дорожек. Куски бетона и пустые бутылки летели в окна общежития. Поддатые немецкие мужчины и женщины раздавали интервью телевизионным каналам о том, что они «не имеют ничего против иностранцев», но «эти беженцы просто не понимают, как себя надо вести в нашей стране». Очень скоро на первых этажах общежития не осталось ни одного целого стекла. Вяло сопротивлявшаяся малочисленная полиция ретировалась к утру, забрав около сотни раненых (каждого четвертого полицейского).
В понедельник, 24 августа, волнения вокруг общежития продолжались с еще большей силой. Видеозаписи событий показывают, что вокруг здания столпилось несколько сотен немцев разного возраста. Полиция Ростока отказалась от помощи со стороны федеральной пограничной службы (затем полиция будет оправдываться тем, что у нее не хватило сотрудников, чтобы защитить беженцев). К девяти вечера неонацисты принесли к зданию бензин – и под крики «мы вас всех достанем» и «мы вас зажарим» стали забрасывать окна и балконы дома бутылками с горючей смесью. В течение нескольких минут огнем были охвачены нижние этажи здания, в котором все еще находилось около 150 вьетнамцев.
Публичное сжигание грязных беженцев собрало, по данным полиции, от 3000 до 5000 зевак. Полиция не вмешивалась в происходящее. Отдельные здравомыслящие немцы, наблюдавшие за поджогом из окон, пытались вызвать пожарных – но те ссылались на невозможность работать в условиях уличных боев и не торопились приезжать. Спасаясь от огня, беженцы выломали люки, ведущие на крышу, и покинули свои квартиры – в которых, если они не были охвачены огнем, уже хозяйничали агрессивные пьяные немцы.
Поджоги прекратились только к полуночи, когда на место все-таки прибыли пожарные расчеты. Спасшихся беженцев власти вывезли на автобусах. Тогдашний министр по делам молодежи Ангела Меркель встретилась с «представителями разочарованной молодежи» и позволила сфотографировать себя с собеседниками – молодыми людьми с бритыми черепами, демонстрирующими пряжки из униформы вермахта.
Неонацистские настроения до сих пор широко распространены в Восточной Германии. Именно на территории бывшей ГДР сразу в двух из шести земельных парламентов представлена неонацистская партия НДПГ. Именно на территории бывшей ГДР расположены десять из одиннадцати магазинов неонацистской одежды и атрибутики Thor Steinar (одиннадцатый одиноко прозябает в депрессивном западногерманском Эссене). Именно на востоке страны, где доля иностранцев порой в несколько раз ниже, чем на западе Германии, неонацистские настроения вызывают самый горячий отклик избирателей. Именно на востоке страны, в саксонском Дессау, при невыясненных обстоятельствах в камере предварительного заключения местного отделения полиции самовозгорелся и сгорел в 2004 году закованный в наручники нигерийский юноша Ури Ялло.
Именно на востоке страны – в Эбберсвальде – прохожие в 1990 году забили до смерти 28-летнего выходца из Анголы Амадея Антонио Киова. Нападение на ангольского мигранта было настолько привычным делом в Эбберсвальде, что об убийстве на следующий день даже не написали газеты. Восточнонемецким неонацистам оказывают посильную помощь и экс-советские неонаци. Так, в 2009 году неонацист, выходец из Перми, зарезал беременную египтянку и ранил ее мужа – на глазах у их пятилетнего сына. Безработный неонацист полагал, что обладательница высшего образования, фармацевт Марва Али Эль-Шербини не имеет права носить платок «в его стране». Восточногерманский полицейский, вбежавший в зал суда на крики, также продемонстрировал расовый подход к делу: увидев борющихся окровавленных египтянина и немца, стал, не раздумывая, стрелять в египтянина.
C 1990 года на территории западных федеральных земель неонацисты убили 16 иностранцев, а на востоке страны – 42 иностранца. И это при том, что население восточных регионов составляет 13 млн человек против 69 млн на западе страны. Заметим – речь идет только о тех случаях, в которых суд однозначно установил мотив расовой ненависти. Всего же в Германии с 1990 по 2012 год произошло 182 убийства немцами иностранцев, где можно подозревать мотив расовой ненависти).
Собственно, это неудивительно – желание бить человека с непривычным лицом возникает у людей не от того, что таких людей вокруг слишком много, а оттого, что он уверен, что он имеет право их бить и убивать.
С такими людьми нельзя ничего сделать. Можно только работать с обществом – постоянно напоминая о том, что внутри каждого, даже самого лощеного неонациста – ходит ли он в австрийском пиджаке и цитирует блаженного Августина, или носит английскую клетку и проповедует зороастризм – сидит обоссанный пьяный подонок, который только и мечтает о том, чтобы вырваться на свободу и начать жечь людей.
