Не так давно казалось: арт-критики занимаются каким-то странным и никому не нужным делом. Но теперь все изменилось. Они, можно сказать, на вершине мира. Или рядом с ней. Светские обозреватели, театральные и даже кинокритики кусают локти. У них уже были 10 минут славы. Прошли. Настало время арта. Каждый месяц в Москве происходит открытие новой галереи, каждую неделю нас ждет десяток вернисажей. И если раньше вернисажи напоминали встречу филателистов на Почтамте, нынче они погорячее голливудских вечеринок.
Современное искусство стало модным сразу по двум причинам. Одну — экономическую — мы на себе проверить не успели. Говорят, оно постоянно дорожает и вложение в него приносит выгоду. Впрочем, для этих же целей имеется антиквариат. Другая выгода — социальная — уже оценена. Для актуальных сегодня светских персон современное искусство — это повод быть серьезным, это портал на другой уровень тусовки, духовность, разлитая по коктейльным бокалам и витающая над канапе.
Можно долго спорить, когда же у нас появился спрос на искусство, а главное, когда же возникли галереи, двигающие этот спрос и арт-рынок. Никто не сомневается в заслугах Марата Гельмана, Айдан Салаховой или Елены Селиной, во времена перестройки создавших новые очаги культуры. Но, если быть честным, в доморощенных галереях середины 1990-х главным был клубный дух. Изредка «члены клуба» выскакивали за рубеж или завлекали западного коллекционера. О купле-продаже говорить считалось глупым и неприличным занятием. Из-за отсутствия в Москве музея современного искусства, галереи 90-х они упорно копили коллекции для вечности.
Для почитателей современного искусства все началось с появлением Stella Art в 2003-м. Супруга крупного бизнесмена Стелла Кей стала ввозить американских поп-артистов и без лишнего жеманства их продавать. Энди Уорхолу не впервой пробивать стены ханжества. Все вдруг поняли, что в искусство нужно вкладывать деньги. В том смысле, что галерист — это тот же инвестор. Он вкладывает деньги в художника — дает средства на проект, каталоги, поездки и презентации, — чтобы потом снимать пенки с раскрученной арт-персоны. Остается сказать, что Stella Art развивалась и менялась так стремительно, что опередила коллег лет на двадцать. «Звезда» пронеслась по всем пунктам галерейного маршрута: ввозила и продавала Запад, потом переключилась на промоутирование своих художников, потом создавала просветительские проекты (сделала выставку венского Музея Фрейда). Наконец, пришла к респектабельному финалу — некоммерческому фонду. Продавать искусство госпоже Кей стало скучно.
Если же обратиться к правилу, а не к исключению из него, галерейную жизнь Москвы можно представить в виде несколько волн, или, используя глянцевый сленг, трендов. Первая — ввоз западных звезд. Однако эта волна очень быстро сошла на нет. Выплыли только прагматичный Гарри Татинцян да колосс Московского дома фотографии Ольги Свибловой. Казалось бы, вези себе Уорхола или Пикассо — и получай причитающееся. Но наш коллекционер, воспитанный на Шишкине и Саврасове, мало что смыслил в западном модернизме. А чувствовать себя не у дел никому не хочется.
Так возникла вторая волна — эмигрантская. И вместо далеких заграничных творцов появились наши, зато прошедшие западное крещение. Галереи наполнились «шестидесятниками» из Нью-Йорка, Праги, Берлина, Парижа (от Шемякина и Неизвестного до Пивоварова и Купера). И вновь недолгий срок. Художники, прожившие за границей по 20 лет, все же сохраняли налет советскости, грезили идеалами прошлого и, откровенно говоря, выпадали из конъюнктуры. Быстро поняв неликвидность продукта, эмигрантов разместили в Третьяковке.
Третья волна, условно, это создание звезд западного образца. Стало модно «зажигать» русского художника на Западе, а потом в виде триумфатора продавать в России. Как нельзя кстати пришлись аукционы (Sotheby’s и Christie’s ввели торги современным русским искусством), ярмарки (на Art Basel допустили московскую галерею) и связи в кругах иностранных дилеров. Тогда же обозначилось новое течение — некоторые западные галеристы открывают в Москве свои филиалы. При этом пока везут русских, лишь изредка разбавляя иностранцами. На этом поприще и делаются основные деньги.
Сегодня мы переживаем сразу две новые тенденции. И обе связаны с изменившимися запросами публики: галерея нынче должна не только и даже не столько продавать, сколько удивлять.
Одну сторону этого дела олицетворяет Галерея Полины Лобачевской, отделившейся от «Кино». Это своего рода продюсерский центр по созданию актуальных проектов. Возникает идея выставки, собирается круг художников, находятся инвесторы. Сегодня у ГПЛ появилась площадка — выставочный зал «Домик Чехова», но суть не изменилась. Берутся, например, «Супрематические игры» Франциско Инфантэ 1968 года и с этими «Играми» в духе Малевича создается инсталляция, которой позавидует Гуггенхайм. Собственно, Гуггенхайм и был зачинателем этого тренда — галерея-шоумейкер. Выставки этой категории можно сравнить с качественными бродвейскими мюзиклами.
Последний, особенно интригующий тренд — олигархическая галерея. Это, вне всякого сомнения, «Гараж» Даши Жуковой. Здесь уже площади и средства нацелены на громкий проект. Инсталляции Ильи Кабакова или коллекция Франсуа Пино для этого в самый раз. В принципе, не так уж важно, русский ли художник задействован, западный ли, будут ли проданы показанные работы или просто их передадут государству. В данном случае галерея — символ престижа.
И вот, проделав нелегкий путь, мы вернулись к тому, с чего начинали. Галерейный бизнес у нас очертил круг: искусство — деньги — искусство. На нем уже не зарабатывают — им поддерживают статус и уровень дохода. Престиж и мода, как это нередко бывает, бьют капитал.
Еще больше интересного в нашем канале Яндекс.Дзен. Подпишитесь!
