Я одно время был влюблен в Финляндию, и мы почти сожительствовали. Времени там проводил больше, чем у тещи на даче. Ну а потом появились другие; бывает. А когда по старой памяти в Финляндию вернулся, то — с былыми возлюбленными такое порой происходит — ее не узнал.
В пограничной торговой стекляшке в Валимаа, известной русскому туристу как "Шайба", ныне работал бутик "Гламурные дети" (клянусь, моя возлюбленная не знала, что такое "бутик"! Что такое "гламур"! Нет в смиренном финском словаре этих слов!). До горизонта велись скальные взрывные работы и вывозили породу самосвалы: к русской границе подползал автобан. В крошке Иматре (30 тысяч населения!), где и переход-то через границу открылся две пятилетки назад, все продавцы во всех магазинах были либо русскими, либо говорили по-русски, и торговали в Иматре теперь шмотками от Calvin Klein и Diesel. Почтовые склады приграничных городков были забиты пришедшими на русские имена посылками "до востребования" с купленным на Amazon или eBay товаром. В Лаппенранте (72 тысячи финнов, из них 2 тысячи русских), любовно прозванной нашими челноками "Лапой", к дополнению к старому торговому центру Iso Kristina построили еще три — но побольше и пошикарнее. В Хельсинки в любом ресторане обнаруживалось меню на русском, и — что меня добило! — информационные стенды в каком-нибудь парке Кайвопуйсто (том самом, куда "на воды" съезжалось русское дворянство во времена Николая I, запретившего выезд в беременную революцией Европу),— так вот, стенды были на двух языках: финском и русском, игнорируя государственный шведский и повсеместный английский. В Финляндии образца 2012 года выходило на русском языке восемь газет и журналов. А в финско-русской школе занятия начинались уже не с 5-го, а с 1-го класса. А, а, а...
С точки зрения истории
Это не первый раз, когда финны спокойно и тихо выигрывают международный матч (пока в России кричат про поднятие с колен и про геополитику). Причем под выигрышем они разумно понимают не абсолютную победу, а извлечение максимальных преимуществ из конкретной исторической ситуации. Я насчитал таких поворотных моментов пять.
Первый — мирный договор 1809 года, когда Финляндия перестала быть шведской, а стала русской колонией, но на лучших условиях, чем жила прежде и чем жила сама метрополия. Великое Княжество Финляндское получило автономию, парламент, финский язык в качестве государственного, спланированную на манер Петербурга столицу и даже отличную библиотеку, знаменитую "Славику", ибо Николай I велел по экземпляру всей печатной продукции, выходящей в России, отправлять в Хельсинки (кстати, и сам царь был для финнов не самодержцем, а конституционным монархом). В начале XХ века северное дачное направление под Петербургом (Териоки, Куоккала) било южное "царское" и качеством жизни, и низкими ценами; эта популярность Зеленогорска и Репино держится до сих пор; а в Финляндии до сих пор памятник Александру II занимает в Хельсинки почетное место на Сенатской площади.
Второй момент — большевистский переворот 1917-го, когда, воспользовавшись сумбуром у соседа, Финляндия не просто получила независимость, но и, пройдя кровавую гражданскую войну (в которой победили белые), независимость отстояла. И памятник Ленину в Турку (любимое место сбора местных выпивох) украшает центр города до сих пор.
Третий — две войны середины ХХ века, "зимняя" (когда СССР напал на Финляндию и аннексировал лучшие южнокарельские земли, за что вылетел из Лиги наций) и Вторая мировая, когда Финляндия не просто проиграла, но и выплачивала СССР огромные репарации и контрибуции, вследствие чего вынуждена была превращаться из отсталой аграрной страны в передовую индустриальную (да-да, даже ледоколы "Таймыр" и "Вайгач" строились в Финляндии, и до сих пор главный финский экспорт — станки, а не бумага).
Четвертый — экономическая катастрофа после развала СССР, когда мы перестали закупать за валюту костюмы Tiklas и башмаки Topman: тогда каждый четвертый в Финляндии стал безработным. Но именно это заставило Финляндию стать постиндустриальным государством; сумасшедший взлет Nokia зарождался в те годы.
Ну а пятый поворотный момент — нынешнее освоение русских нефтяных шальных денег.
С точки зрения дипломатии
Александр Румянцев, российский посол в Финляндии, в своей должности уже шесть лет. Он вообще-то физик-ядерщик, в прошлом директор Курчатовского института и глава атомной отрасли, а в Финляндии — дуайен дипкорпуса, так что прочие послы зовут его просто "босс" (а он их между дел консультирует насчет бозона Хиггса).
Так вот, когда Румянцев вручал верительные грамоты, в Финляндии проживало что-то около 30 тысяч русских. Сегодня их вдвое больше. Одних русских студентов стало 2 тысячи — тоже двукратный рост! — что легко объяснить тем, что в Финляндии учеба часто идет на английском. Также тем, что высшее образование для всех, включая иностранцев, бесплатное, а местные дипломы котируются в Европе. При этом, если шесть лет назад в Финляндии самой популярной машиной был сильно подержанный (но в идеальном состоянии) "Фольксваген-пассат" красного цвета для пущей опознаваемости зимой, то теперь Хельсинки наводнен "ауди", "мерседесами", БМВ что твоя Москва, и даже "порше"-кабриолетом никого не удивить.
Связь между вторым и первым видит даже слепой, задача российской дипмиссии еще и в том, чтобы денежные потоки шли не только из России в Финляндию. И чтобы постоянно живущие либо имеющие вид на жительство русские не ощущали себя чужаками. Так что прорывом в российско-финских отношениях посол Румянцев считает пуск между Петербургом и Хельсинки поезда "Аллегро" (2,5 часа в пути, паспорта проверяют по ходу движения, а у каждого кресла — обзавидуйтесь! — есть электрическая розетка). А вторым прорывом — отмену российских виз для тех иностранцев, кто прибывает в Россию паромом на срок до трех дней.
Двукратно возросший "русский поток" заставил меняться лицо России в Финляндии в самом буквальном смысле. Здание нашего посольства было построено после войны: это монстр даже не "сталинской", а какой-то нацистской архитектуры; есть легенда, что на таком облике настаивал лично глава МИДа Вышинский. Мрачного величия снаружи — максимум, а удобства для сотрудников и посетителей — минимум. Так вот сейчас для дипмиссии строится новое здание — с квартирами, спортзалами, залами ожидания и комнатой пеленания младенцев... В котором, кстати, не будет кондиционеров. Потому что нынешний писк финской инженерной мысли — замена сушащих воздух и устраивающих сквозняки "кондеров" на доставляемую по трубам смесь воды и ледяной крошки: эдакое центральное охлаждение. Что Румянцев, как знаток физики твердого тела и такого же хозяйствования, тут же взял на заметку, уверяя, что эта идея очень скоро доберется и до России.
С точки зрения финского русского
Число газет и журналов, выходящих за границей на русском языке, для меня всегда показатель глубины русского проникновения. До начала русских "тучных лет" в Финляндии таких изданий было два: на границе турист получал газету "Северный торговый путь" и журнал Stop in Finland. Оба убеждали купить дешево автопокрышки, правильно оформить tax free и не бросать мусор в лесах.
Они живы и сегодня (только "Торговый путь" растолстел до полусотни страниц), но к ним прибавились новички — например, выходящая в Иматре на двух языках "Мозаика"-Mosaiikki или хельсинкский "Спектр". А вот рассчитаны новые издания не на туриста и не на шопингиста, а на живущего в Финляндии русского.
Главред "Спектра" Эйлина Гусатинская окончила журфак МГУ. Под ее окнами в пригороде Хельсинки прыгают белки и расхаживают фазаны, и даже тишайший, мирнейший хельсинкский центр для нее шумноват.
— Финская проблема в отношении иммигрантов,— говорит Эйлина,— не в том, что здесь их не любят, а в том, что по отношению к ним так и не определились. В итоге ребенок каких-нибудь беженцев из Судана, который в Финляндии вырос и для которого финский язык родной, получив отличное высшее образование, воспринимается не как специалист, а как потенциальный водитель автобуса. Из Финляндии наметилась эмиграция высококлассных специалистов, и сейчас все это понимают...
Звучит для нашего уха странно, но факт: похоже, именно русские (хотя по численности среди иностранцев мы в Финляндии занимаем не первое, а второе место после эстонцев) стали теми, кто вынудил финские власти переходить к политике, которую глава хельсинкского иммиграционного ведомства Анника Форсандер назвала "позитивной дискриминацией".
Грубо говоря, это значит, что этнический состав госслужб должен соответствовать этническому составу жителей. Ну или, по-нашему говоря, финны ради укоренения иностранцев вводят этнические квоты. И это касается не только госслужбы. Например, в новых шикарных районах — где стеклянные дома выбегают прямо на берег залива, а квадратный метр в них стоит 10 тысяч евро — запрещено строить только дорогое жилье. И дорогое, и социальное — все должно быть рядом, чтобы район не превращался в гетто, чтобы богатые понимали жизнь бедных, а бедные богатых (хотя в Финляндии с ее социализмом ни нищеты, ни роскошествующего богатства нет. Состояние самого богатого человека страны, владельца компании по выпуску лифтов Kone Антти Херлина, чуть больше одного жалкого миллиарда, и то унаследованного — куда ему до живущего в Швейцарии финна Геннадия Тимченко с заработанными на русской нефти 25 миллиардами!).
Причем процесс приспособления взаимен.
Скажем, в местечке Артьярви (100 км от Хельсинки: в общем, дикая глушь) никак не продавалась земля, хотя были подведены все коммуникации. Местный мелкий муниципалитет бедствовал. Пока землю не купил и не начал строительство дома кто-то из русских — а за ним и другие,— один за другим были проданы 14 участков. Местные стали интересоваться: а каковы, собственно, представления этих русских о хорошей жизни? Выяснив же, что "этим русским" нужны красота, чистота и спокойствие, сделали совместный пляж, детскую площадку и вообще стали жить поживать, как выражается Эйлина, "в отношениях доброжелательного сотрудничества".
И вообще русские, по мнению Эйлины, заставили финнов задуматься над тем, что такое "финские ценности" и что такое их "разрушение". Легко кричать, что ценности рушатся (а крикуны были), но попробуй-ка эти ценности перечисли. Потом сравни: во всех ли регионах они одни и те же? И значит ли, что ценности со временем не могут меняться?
|
|
Итог этого размышления — новая ситуация в финских школах, когда подростку-иностранцу учитель больше не может сказать "А у нас в Финляндии...", потому что "у нас в Финляндии" остается на вешалке, а в классе все равны.
С точки зрения местной власти
Между двумя самыми близкими к границе городами — "Лапой", Лаппенрантой, и Иматрой — 30 км отличного автобана. 20 минут на машине. В "Лапу" преимущественно едут за покупками (хотя в городе есть старая крепость), а в Иматру — отдыхать (хотя в городе недурные магазины).
Городки всегда конкурировали, но благодаря новейшим русским деньгам случилось невероятное: они не просто развились, раздобрели, разбогатели, но и умудрились де-факто слиться в единый город-гантелю.
Чтобы привлечь русского туриста, "Лапа" проводит исследования ("Сколько всего приезжих мы в состоянии обслужить?"), а поняв, что средний русский приезжает за покупками "обороткой", без ночевки, строит грандиозный спа-курорт Saimaa Gardens на площади в 300 гектаров. Аэропорт "Лапы" (что у нас соответствовало бы примерно "аэропорту Шуи", когда бы в Шуе был аэропорт) обеспечивает дешевые полеты в 60 европейских городов (включая Ригу, Дюссельдорф, Милан, Берлин, Копенгаген), его оборот за прошлый год вырос почти на 100 процентов, и понятно, что каждый второй пассажир — русский.
— Каждый день к нам приезжает,— радуется, как ребенок, мэр "Лапы" Киммо Ярва,— 4 тысячи русских туристов. Каждый из них оставляет в среднем 280 евро в день!
То есть "Лапа" — это ответвление от русского нефтепровода объемом прокачки свыше миллиона евро в сутки. За 17 дней "Лапа" только на русских зарабатывает столько же, сколько вся Шуя за год.
— А к нам перед Новым годом приезжает,— мультиплицирует радость своего коллеги мэр Иматры Перти Линтунен,— до 14 тысяч человек в день. И каждый русский у нас оставляет в среднем 250 евро в день!
3,5 млн евро в день — неплохой подарочек для городка, равного по размеру подмосковному Волоколамску!
Причем Иматра, привлекая туриста, с одной стороны, уже зарезервировала площадку для мегамолла (площадь одного этажа — 100 тысяч кв. м), а с другой — построила крытый ледовый комплекс с двумя катками, не особо скрывая, что предлагает его для сборов российским хоккейным командам или даже сборной. И строит с аналогичными целями мирового класса футбольный комплекс.
— А не боитесь вы, господин Линтунен, что этот русский наплыв превратит вашу тихую заводь примерно в то же, во что превратились сегодня бывшие Териоки и Куоккала — сверхзастроенную, убившую природу зону? Что русские и в Финляндии все позастроят?
— Как это все позастроят? — удивляется мэр.— У нас незастроенная земля принадлежит городу. И мы обсуждаем, под какие цели ее продавать. Кстати, и "русской преступности", чего раньше многие боялись, у нас нет. И Лаппенранта, и Иматра —абсолютно безопасные города! А вообще идея Иматры — стать еще и транзитным пунктом для иностранцев в Россию! Нужно только отменить русские визы, расширить погранпереход и пустить из России до Иматры поезд, ведь железная дорога есть! Напишите, это очень важно: пустить, как это век назад было, из Петербурга до Иматры поезд!
И серьезный государственный муж, спортсмен и байдарочник, Линтунен на глазах превращается в героя из фильма "Безымянная звезда", которому для счастья только и не хватало, что английского рожка в местный оркестр ...
Возвращаясь в Россию
Я возвращаюсь в Петербург с типичным "финским сувениром": несколькими упаковками Fairy, а также стирального порошка, таблеток для посудомоечной машины и копченой рыбы. Про чудодейственные моющие средства финского Fairy в Питере ходят легенды. Мой приятель, серьезный бизнесмен, включенный в президентский кадровый резерв, посредством чайной ложки этого Fairy на 10 литров воды умудрился излечить свой дачный участок от мучнистой росы, которую не брал ни один гербицид. Порошок, таблетки, кофе — все это, с зачетом качества и с вычетом tax free (по объемам которого, забыл сказать, "Лапа" сравнялась с Хельсинки), выгоднее покупать в Финляндии. О приближении границы начинаешь догадываться по бесконечной веренице автопоездов, груженых иномарками: их везут и везут в страну, где есть деньги, но нет нормальных автодорог и морских портов (вот почему дорогие яхты из Питера перегоняют на зимовку в финские Котку и Хамину). Около 2 млрд долларов — то есть двойное состояние богача Антти Херлина — переливается сегодня через границу каждый год по направлению из России в Финляндию, и с каждым годом, пока высоки цены на нефть, этот поток будет расти, а когда он иссякнет, у финнов останется инфраструктура.
И главный противник этого потока — я уже знаю — не финские консерваторы-пенсионеры, не радикалы из партии "истинных финнов" (это они потребовали было запретить продавать недвижимость в Финляндии русским, но быстро сообразили, что после таких заявлений им лучше в Лаппенранту и Иматру не соваться), а те русские, которые купили неподалеку, в какой-нибудь тихой Пумале, дома на берегу озера. Вот они, зная Россию, боятся тихую милую Финляндию потерять.
Я не за рулем, а потому, проехав границу, могу позволить себе закрыть глаза. Чтобы не видеть нашего пограничного Светогорска, в котором хоть сейчас снимай "Сталкер", где руины обочь дороги и вид такой, будто война кончилась вчера и мы ее проиграли. Где даже американские менеджеры местного ЦБК предпочитают коттеджи на финской, а не на русской стороне.
Приоткрыв глаза, я успеваю заметить призывный билборд — кажется, "Россия — страна возможностей".
Ну да. И лучшее место для инвестиций.
Я имею в виду, что Россия — лучшая страна для инвестиций в Финляндию.
