Это только кажется, что оперный фестиваль — событие в смысле своей совсем уж широкой резонансности безобидное и обреченное вызывать скорее разборчивые рецензии "для понимающих", чем торопливые сообщения новостных лент. Всякое бывает. Широкая публика, понятно, ждет, что фестивали, проходящие обыкновенно в не самую насыщенную в информационном смысле летнюю пору, позволят в очередной раз посудачить на тему "кто в чем" (скажем, платье Ангелы Меркель, в котором она показалась на Байрейтском фестивале, бесчисленные новостные агентства обсуждали так жадно, как будто речь шла о громком политическом демарше). А незадолго до того в фокусе оказался совсем другой сюжет, связанный ровно с тем же фестивалем: предполагаемая татуировка в виде свастики, которую-де когда-то сделал себе бас Евгений Никитин. Он должен был стать первым русским певцом на почтенном вагнеровском форуме за всю его историю, но из-за поднявшегося скандала еще до начала фестиваля уступил главную партию в "Летучем голландце" дублеру.
Но у Байрейта своя историческая специфика, и даже намек на нацистскую символику в контексте этого фестиваля обречен вызывать особенно громкую реакцию, потому что именно сейчас нынешние руководительницы, правнучки композитора Катарина Вагнер и Ева Вагнер-Паскье, устроили на фестивале вторую волну денацификации — фестиваль вообще считает свою историю именно по сменяющимся поколениям семьи Вагнер. У Зальцбургского фестиваля, понятно, этого династического принципа нет. Однако и в Зальцбурге фигура художественного руководителя, интенданта, тоже издавна воспринимается как символическая. Все-таки в первые годы существования фестиваля его возглавляли Рихард Штраус и Гуго фон Гофмансталь, а после войны 30 с лишним лет — с 1956-го до своей смерти в 1989-м — им руководил Герберт фон Караян, и как-то повелось считать, что зальцбургский интендант должен быть не просто умелым артистическим менеджером, ловко и бесстрастно сводящим в фестивальных афишах выступления лучших музыкантов мира, но и носителем определенной миссии, яркой персоной — может быть, диктатором, может быть, визионером. Это не совсем то, что обычный театральный худрук, но и не то, что, скажем, куратор какой-нибудь большой художественной биеннале, от которого в идеале тоже ждут яркой индивидуальной позиции, интеллектуального блеска и личностного высказывания, но при этом он человек сторонний, приглашенный только на один раз.
Собственно, сфера профессиональных интересов может быть при этом разной: после Караяна на этом посту побывали и композитор Петер Ружичка, и театральный режиссер Юрген Флимм. Хотя самым ярким за всю посткараяновскую эру оказалось правление Жерара Мортье — не композитора, не дирижера, не режиссера, а в общем-то менеджера, но менеджера с солидным академическим багажом и со вкусом к сильным жестам в оперной режиссуре, не только художественным, но даже и общественно-политическим. Собственно, это именно благодаря Мортье, правившему в Зальцбурге с 1989 по 2001 год, фестиваль и утвердил за собой славу такого мероприятия, которое не только собирает в городе Моцарта десятки и десятки музыкальных звезд, но и старается определять лицо современного оперного театра.
В этом году на фестивале дебютирует новый интендант, 65-летний Александр Перейра, и это опять менеджер. 20 лет он директорствовал в Цюрихской опере и смог вывести ее из разряда весьма благополучных, конечно, но заурядных театров в число самых динамичных и интересных оперных домов всего немецко-швейцарского региона — этот опыт, очевидно, администрация фестиваля и имела в виду, приглашая Перейру в Зальцбург.
Новый художественный руководитель, надо отдать ему должное, повел себя решительно и забил тревогу по поводу того, что на фестивале в последнее время слишком много несвежих оперных постановок. Помимо сотен и сотен концертов всех форматов и драматических спектаклей (эта часть фестиваля, очень для него важная с его первых дней, все-таки не привлекает такого международного внимания, как музыкальная часть) фестиваль каждый год показывает шесть оперных постановок. И вот в позапрошлом году из этих шести четыре были новыми спектаклями, а две — возобновлениями прежних. В прошлом новых постановок было уже только три. Конечно, фестиваль таким образом экономил (цены растут, а бюджет оставался несколько лет более или менее стабильным), да и публика вроде бы еще не начала жаловаться. Но Перейра счел, что эта практика совершенно недостойна Зальцбургского фестиваля и что теперь фестиваль должен каждый год показывать исключительно новые спектакли, не считаясь с расходами. Да еще немножко увеличить свою продолжительность, что тоже не безделица: каждый лишний день, учитывая, что здесь имеют дело с топовыми артистами и топовыми оркестрами, обходится недешево.
|
|
В прошлом году бюджет составил 51 млн евро, причем половину этих денег фестиваль заработал сам — на фоне даже самых знаменитых оперных театров, на самом деле дотационных в куда большей степени, это очень и очень неплохо. В этом году, учитывая амбициозные планы нового интенданта, объем бюджета подскочил до 57 млн евро. А на 2013 год Перейра попросил у попечительского совета фестиваля и вовсе 64 млн, и вот тут возникли проблемы. Сверх собственных заработков фестиваля он, разумеется, рассчитывает на спонсорские деньги, с изысканием которых Перейра великолепно справлялся еще в Цюрихе, но все равно в масштабах общего бюджета это немного, процентов 12, в самом идеальном случае 15. За вычетом остальных более мелких статей дохода получается, что оставшаяся сумма — между четвертью и третью бюджета — должна составляться из общественных дотаций: часть из государственного бюджета, часть из регионального, часть из городского. А поскольку ответственные за эти траты политики разных уровней входят в попечительский совет фестиваля, понятно, что смелые намерения господина Перейры вызвали у них вопросы (тем более что в политической деятельности и финансирование Зальцбургского фестиваля — тоже вполне себе разменная монета).
В общем, совет заупрямился. Перейра проявил характер, заявив прессе, что в том случае, если запланированный им бюджет не утвердят, он прямо немедленно уйдет в отставку. Фестиваль, едва заполучивший нового художественного руководителя и возлагавший на него массу надежд, оказался перед лицом такого скандала, какого не бывало давно. В итоге на старте нынешнего фестиваля стороны с грехом пополам сошлись на компромиссных 60 млн евро, так что стабильное художественное руководство хотя бы на ближайшее время Зальцбургу обеспечено. Может быть, и творческий прорыв тоже, хотя пока что недоброжелатели ворчат на фестиваль-2012 за компромиссность, изматывающую погоню за размахом и отсутствие при всем том стройной и эффектной художественной программы, которая лет 15 назад, в сущности, так импонировала в деятельности Жерара Мортье. Но к ворчанию фестивалю, который на всех парах идет к столетнему юбилею своего существования, точно не привыкать.
