Позвонили из МИД со Смоленской (там тоже в выходной есть дежурный дипломат) и говорят: «У вас там яхта с нашими гражданами терпит бедствие в Эгейском море, спасайте». Соотечественники с яхты позвонили в российский МЧС, а МЧС в МИД, а МИД – куда еще ему? – в посольство. А куда звонить посольству? Позвонил соотечественникам в Эгейское море.
Оказалось, арендовали яхту с греческим штурманом, а у нее штормом оторвало руль, и несет на скалы острова – вот уже не помню какого: может, Буяна, может, Сифноса. Греческий штурман, ожидаемо, говорит по-гречески и по-английски, наши, ожидаемо, – по-русски и не понимают, собирается напуганный лоцман всех спасать или только молиться Св.Николаю. Говорю с лоцманом, звоню в портовую полицию – лименархио (есть в морской стране Греции такая специальная), рассказываю им, что русские с греком у острова Буяна и т.д. Они: «Да, слыхали, высылаем спасательный катер с соседнего острова, надеемся, что дойдет скорее, чем их на Буян выбросит». Я: «Высылайте же скорее во имя российско-греческой дружбы и сотрудничества, и традиционных исторических и духовных связей».
Дальше операция развивалась следующим образом: раз в минут сорок мне звонил МИД и спрашивал, как дела – очень были заинтересованы (в 2002 году не так много еще было простых граждан, которые могли арендовать яхту в Эгейском море). Я звонил в портовую полицию и напоминал про дружбу и сотрудничество, а потом звонил гражданам – успокаивал, что катер идет. И так несколько раз по кругу. В общем, катер пришел, взял их на буксир, оттащил усталых, но довольных на соседний остров – в царство славного Салтана, где они по такому случаю пили мед и пиво, и у греческого лоцмана текло по усам, а мне, как положено в сказочном финале, – не досталось.
Хотя нет, была минута славы. Через день позвонил корреспондент газеты «Жизнь» (про которую я ничего не знал, ибо она появилась, пока я отсутствовал на родине) и расспрашивал, как все было. А потом, говорят, вышла заметка о неравнодушном дипломате, который не бросил в беде соотечественников. Сам я ее не читал, но другие видели. Кого спасал, до сих пор не знаю, хоть люди были, возможно, не последние, раз так за них МИД беспокоился. Опять же с яхтой.
ГЛАВНЫЙ ИНСТРУМЕНТ ДИПЛОМАТА
Я вот только думаю: а что было бы, если бы их яхта доплыла до скал острова Буяна раньше, чем греческий катер – до них? Что бы написала газета «Жизнь» и, главное, что бы написали в блогах. Об этом я подумал, читая один из блогов, из которого узнал удивительное. «42 гражданина Российской Федерации из числа пассажиров круизного лайнера Costa Concordia, потерпевшего крушение у побережья Тосканы, продолжают терпеть бедствие. В эти минуты они находятся в небольшом итальянском городке без денег, документов и одежды.Ночь несчастные провели прямо на городских улицах, спали на каменном полу... При этом в городке остались только русские и граждане Украины. Судьбой других иностранцев сразу же занялись родные посольства и консульства. Увезли филиппинцев, за японцами прилетел вертолет, троих чехов мгновенно увезли подальше от места происшествия». И все это – посреди мирного итальянского городка с его тратториями, отелями, пиццериями и мэрией, который продолжает мирно жить своей жизнью.
Вот я думаю, если бы та яхта все-таки села на скалу у острова Буяна, в блогах бы написали про равнодушных дипломатов, которые грелись на пляже, вместо того чтобы выслать на помощь вертолет, эскадру истребителей, авианосец, как это сделали бы американцы, японцы и чехи.
Но у нас в посольстве не было вертолета (может, у японского есть, или он из Токио долетел). Даже яхты не было. А если бы она была, то дошла бы до места бедствия дня через два. Чтобы оказаться там, где терпящие бедствия граждане, мне или, скорее, одному из консулов пришлось бы взять билет на обычный паром, на котором по островам ездят туристы, и добраться туда примерно на следующее утро. Судя по этой карте, «Конкордия» налетела на скалы у острова Джильо, и у дипломатов в посольстве в Риме были ровно те же проблемы с тем, чтобы добраться до места происшествия.
Потому что, строго говоря, самый эффективный инструмент, который есть у дипломата, – это телефон и обращение посредством него к местным властям. Посольство, собственно, и учреждается для того, чтобы общаться с местными властями по всем интересующим нас вопросам. Посольство не может развернуть спасательную операцию на территории чужого государства без его согласия. Это было бы отрицанием чужой государственности. Мы можем это деликатно предложить и ждать согласия. Даже великий и ужасный Шойгу не может просто посадить самолет на чужой территории без пролетной ноты и вывезти на нем энное количество граждан без документов, пока местные власти не дадут на это разрешения и не сочтут это необходимым. Представьте себе, что в случае неприятностей у итальянцев на нашу территорию без спросу, явочным порядком влетают чужие самолеты, где-то садятся, что-то привозят, кого-то увозят. На самом деле, так нигде не делается.
В международных отношениях все страны исходят из того, что реагирование на чрезвычайные ситуации – одна из главных функций любого государства, а посольство может настойчиво напоминать местным властям об их обязанностях. Иначе можно дойти до того, чтобы после ограбления русского туриста в любой Бразилии сетовать на то, что Россия не выслала туда своих полицейских, а посольство не отправило дипломатов в погоню за преступниками.
ПОСОЛЬСТВО КАК МЧС И ПОЛИЦИЯ
Можно справедливо возразить: гнаться за злодеем не надо, но накормить, приютить, обогреть жертву. Это требование гораздо более разумно. Хотя и не так очевидно, как кажется. Посольство – бюджетная организация со строгой финансовой отчетностью. В бюджете нашего посольства не было статей ни на съем гостиничных номеров для граждан, оставшихся без денег и документов, ни на покупку им билетов домой. Даже в гораздо более простых случаях приходилось крутиться. Букет, который посол дарил Алле Пугачевой на ее единственном афинском концерте, пришлось проводить по бухгалтерии как букет какой-то греческой даме-министру. Когда мы привозили в Афины Никиту Михалкова (со свитой), и Валерия Тодоровского с Дмитрием Месхиевым (без свиты), чтобы поселить их, пришлось искать спонсоров.
Можно потребовать реорганизовать посольства таким образом, чтобы при них были и дежурные части МЧС с вертолетами, и деньги на поселение пострадавших и на их отправку домой. Но, требуя это, наши блогеры не подумают о том, что сразу увидят граждане стран с более долгой демократической и рыночной историей: увеличение штата чиновников и бюджетных расходов за счет их налогов. Это ведь за счет наших налогов турист, по пьяни или по рассеянности потерявший деньги и паспорт, будет требовать поселения и отправки домой за государственный счет. Вы готовы это оплатить? Готовы ли это оплатить большинство граждан России, у которых нет загранпаспорта? Что делать посольству, если при таком новом порядке туда придет человек и скажет: я гражданин России, звать так-то, деньги и документы украли – селите, кормите, везите домой. Действительно украли? Как проверить? России ли? Мало ли где говорят по-русски?
Путешествующий американец раздуванию бюджетных расходов предпочел бы нормальную туристическую страховку, включающую случай утраты документов и денег. Правда, для этого страховой бизнес должен работать не так, как у нас сейчас. Потому что сейчас я бы еще поспорил, кто хуже разговаривает: российское посольство с соотечественником или российская страховая компания с клиентом, у которого произошел страховой случай. Впрочем, американец и с посольства содрал бы по полной за свои уже уплаченные государству налоги. Однако при этом не отказался бы от разумных самостоятельных действий и не стал бы сидеть на площади, завернувшись в одеяло, в ожидании эскадрильи родных истребителей.
УТОПАЮЩИЕ С ДОКУМЕНТАМИ
Посольство при всем желании не может отправить домой людей без документов: ни одна авиакомпания не продаст им билета и не возьмет их на борт, а местные пограничники не выпустят их из страны.
Чехов мгновенно увезли, – пишет блогер. Чехам, а также французам, немцам и прочим европейцам не нужны документы, чтобы покинуть Италию. Они могут купить билет на поезд и через полдня быть дома. Документы здесь вообще ключевое слово.
Те, у кого сохранились документы, вообще не должны ничего требовать от посольства, а спокойно вселиться в гостиницу, получить перевод из России от родственников или друзей в ближайший Western Union, купить новый билет домой или перебраться в Барселону, откуда у многих туристов был вылет по окончании круиза (я бы просто выбрал более дешевый вариант). И судиться с компанией-организатором круиза. Это она нанесла материальный и моральный ущерб, а не российское государство. Именно так поступят американские и европейские участники круиза, и компании мало не покажется. А если покажется, ей добавят еще. Человек, который был в состоянии купить круиз на лайнере, при наличии документов должен быть в состоянии отправить себя домой сам.
Без документов сложнее. Люди без денег и документов – жертвы кораблекрушения только на месте происшествия. Стоит отъехать от этого места, и вы уже просто люди без денег документов. Представьте себе, что вы – хозяин гостиницы, и к вам приходит человек, одетый не по погоде, и говорит на плохом русском (итальянском, английском): «Сами мы не местные, документы, деньги утонули, поможите, люди добрые, чем можите».
ЕСЛИ БЫ Я БЫЛ ПОСОЛ
То, что действительно обязано сделать посольство, – это вернуть им их документальную идентичность. Загранпаспорта посольства не оформляют, они выдают свидетельство о возвращении на родину: с ним уже можно выехать с места происшествия, поселиться, получить денежный перевод, улететь. Если у вас случайно есть внутренний паспорт или права, процедура сильно упрощается (возите что-нибудь из этого, кроме загранпаспорта, с собой). Если нет, обычно запрашивают данные из России. Вот этот процесс можно ускорить волевым решением посла и МИД.
Если бы я был посол, я бы, как только осознал масштаб катастрофы (а он не сразу стал ясен), отправил на место происшествия консула (или двух), чтобы
1) на месте как можно быстрее составить списки российских граждан, оставшихся без паспортов;
2) как можно быстрее переправил бы эти списки в Москву и максимально быстро постарался бы выдать свидетельства о возвращении;
3) через консулов на месте происшествия давил бы на мэрию городка, ее полицию, и лично в столице – на МИД, МВД, компанию-владельца судна, чтобы людей на это время поселили без документов и кормили;
4) обратился бы к католической церкви (крупнейшему итальяснкому благотворителю) и другим благотворительным организациям за помощью;
5) обратился бы к итальянсикм партнерам русского бизнеса (какой-нибудь ENI) с просьбой оплатить проживание, питание, отъезд до места вылета (может, сработало бы).
Не знаю, что из этого сделало, а что нет, посольство России в Италии, но не думаю, что оно укомплектовано исключительными отморозками, потому что наше посольство в Афинах в то время, когда я в нем работал, действовало бы примерно так.
Если же, как пишет блогер, посреди мирного итальянского городка группа в полсотни русских и украинских граждан у всех на виду мерзла и голодала без одежды, в одних мокрых одеялах, у меня возникнут вопросы не к посольству, которое находится в сотнях километров от места происшествия, а к итальянцам. По моим прежним частым наездам в Италию я помню итальянцев довольно чувствительными и сердечными людьми, готовыми умиляться при виде телерепортажей о чужих бедах. Неужели их так испортил экономический кризис, что спасенных с корабля они немедленно разделили на агнцев и козлищ, и своих агнцев немедленно обогрели, приютили, накормили и отправили по домам, а русских и украинских козлищ бросили замерзать на улице? Ну уж, тогда не знаю, как на таком фоне рассуждать о черствости российских дипломатов.
САМОСТОЯТЕЛЬНОСТЬ КАК ОСНОВА УВАЖЕНИЯ
Конечно, когда ты только что тонул на корабле, трудно сохранять хладнокровие. Но, с другой стороны, москвич, который остается без денег и документов где-нибудь в Карелии или Сочи, не спрашивает, где тут представительство города Москвы и почему его немедленно не селят, не кормят и не вывозят домой представители московской мэрии. Ровно так же действует в Москве оставшийся без денег житель Петрозаводска или Ростова-на-Дону, хотя в столице есть официальные представительства его регионов. Он прежде всего принимает самостоятельные разумные действия. Судя по тому, что я вижу в таблоидах, большинство русских пассажиров «Конкордии» именно так и поступили.
Наши посольства, несомненно, не самые приветливые организации. Еще десять лет назад по посольствам разослали циркуляр о необходимости более внимательного отношения к соотечественникам. И, кстати говоря, по моим сведениям, за последние 10 лет оно несколько улучшилось. Наши посольства общаются с гражданами не лучше и не хуже, чем общается с ними представители государственной бюрократии внутри страны. И не хуже всех в мире. То есть хуже, чем американские посольства ведут себя со своими гражданами, но лучше, чем китайские, индийские или какие-нибудь таджикские – со своими.
В целом стиль общения бюрократии с гражданами более менее пропорционален экономической самостоятельности и самоуважению самих граждан. Оба параметра за последние годы выросли. Одно дело, когда большинство твоих соотечественников за рубежом гастарбайтеры, танцовщицы из баров и искатели социальных пособий, другое – приличные туристы, ученые-экспаты и бизнесмены на выезде. Правда, государственная бюрократия – штука тяжеловесная и инертная и явно не перестроилась под эти изменения. Получили митинги.
Во взгляде дипломатов на соотечественников есть еще одна особенность: на него влияет взгляд местного населения. Если у местных русский вызывает уважение, то это передается и дипломату (см. белый турист в Африке), если местный смотрит на русского сверху вниз, этот взгляд заражает и дипломата. Когда граждане развитых стран, куда мы ездим, начнут считать нас ровней себе, постепенно исчезнет и посольское высокомерие. Однако это равенство выражается не только в деньгах, их оценивающий взгляд включает и их представление о нашей воспитанности, наших гражданских правах на родине и отношениях с собственным государством. Как только мы сначала в своих глазах, а потом в глазах европейцев превратимся из бедных и бесправных в самостоятельных и уверенных в себе граждан, отношения между сотрудниками посольств и соотечественниками стремительно изменятся.
