Вот, знаете, бывают на свете такие девушки... Ничем их, мерзавок, не удивишь. Белая сирень в январе для них недостаточно бела. Черный жемчуг в колье из синей бархатной коробочки — чересчур мелок. Они одинаково капризничают в парижских ресторанах, московских магазинах и гималайских деревнях. Делать им подарки — сущее мучение. Получив на блюдечке израненное мужское сердце, они только морщат идеальные носы и поджимают соблазнительные губы. Почему-то у таких всегда соблазнительные губы. И возмутительно красивая грудь. И... да. Чего уж тут говорить. У меня как раз такая. Не грудь, разумеется. Девушка. И вот что я вам скажу — мы сами разбаловали этих жестоких кукол, господа. Своими собственными руками. Так что ни бросить (инвестиций, инвестиций-то сколько вложено!), ни угодить, ни перевоспитать. Хотя у меня, кажется, получилось...
Итак, я чуть не умер, надорвавшись над одной чертовой халтурой. Потом я чуть не умер, выбивая из подлого заказчика честно заработанные деньги. И что вы думаете? Когда я, горделиво стуча хвостом, приволок домой еще слабо шевелящуюся добычу (радостно соображая про мощный хард, старую резину и тысячу новых курток для бедного папы Карло), я чуть не умер еще раз. Потому что моя принцесса, вся изысканно изогнувшись, сообщила, что желает культурно отдохнуть. Денька этак три-четыре, в Москве дождь и холодно, а где-то уже настоящее лето. Но чтоб лететь недалеко. И чтоб отдых был достойный. В смысле — пять звезд. Во всех отношениях, слышишь, дорогой?
Каюсь, соблазн отвезти мерзавку на самую мрачную подмосковную ферму и бросить ее там на пару недель в компании угрюмых коров и истосковавшихся по женскому вниманию быков был очень велик. Но я сдержался. Если уж лечить женские капризы, то лечить радикально. А потому я вежливо согласился, но, сильно напирая на слово «дорогая», предупредил, что мы поедем, да. И все будет так, как она захочет. Но ежели она, милая моя девочка, хоть раз искренне чем-нибудь восхитится, хоть раз завопит от радости или хотя бы тихо ахнет от восторга, то тогда... Я сделал театральную паузу, красавица моя хищно усмехнулась и смерила меня снисходительным взглядом. В ее представлении я был жалким рабом, ничтожным червяком, пыльным аккумулятором, который бесперебойно питал ее низменные инстинкты. «И что тогда?» — лениво поинтересовалась она, некстати продемонстрировав мне обаятельную коленку. «Тогда я тебя брошу, дорогая. Прямо там». — «А если не ахну?» — «Тогда мы с тобой поженимся, дорогая. Тоже прямо там. Договорились?»
Мы ударили по рукам, оба втайне уверенные в том, что это блестящая сделка. И мысленно сказав «прости» харду, резине и тысяче новых курток, я в неделю организовал идеально спланированную и невероятно коварную поездку в Швейцарию. Потому что где еще можно найти полноценный пятизвездный отдых, если девушке не хочется лететь далеко? Только в Швейцарии. И где еще эту самую девушку можно насильно и полноценно восхитить? Только в Швейцарии. И вы сейчас сами поймете почему.
Земля-воздух
Летели мы компанией SWISS — разумеется, бизнес-классом. Честное слово, если бы на короткие рейсы был первый класс, я бы взял первый и выиграл бы еще в Москве, потому что в первом классе пассажирам SWISS дарят какие-то мешки с косметикой La Prairie, а моя драгоценная от этих баснословно дорогих мазилок (ах, вытяжка из черной икры! ох, сыворотка из слюны спрута!) просто трясется и начисто теряет контроль над собой. Но увы — первый класс есть только на межконтинентальных перелетах, а непременное для бизнес-класса шампанское девочка моя выпила с ледяным деланным равнодушием. Мол, нас таким не удивишь. «Кривись, кривись, солнце мое! — мстительно подумал я и потребовал у стюарта еще порцию отличного швейцарского сыра. — То ли еще будет...»
В цюрихском аэропорту, идеально чистом, идеально мехнизированном, мы задержались минут на двадцать — ровно столько заняла возня с паспортами и багажом — и еще через десять минут были уже в самом Цюрихе на железнодорожном вокзале, где я спешно затолкал свою красавицу в двухэтажный вагон экспресса, идущего в Давос. «Надеюсь, это первый класс?» — осведомилась она, с любопытством озирая мягкие кресла, откидные столики и мирно дремлющих швейцарцев в солидных костюмах и добротных, дорогих даже на вид башмаках. Я иронично пожал плечами — в рукаве у меня грелся еще один козырь под названием «Давос».
Давос
Надо вам сказать, что телевизор, как всегда, врет. Давос — это культовое для каждого уважающего себя бизнесмена и политика место — на самом деле представляет собой пару узеньких, тесных от бутиков улиц и сотню кукольных пряничных домиков. Остальное принадлежит горам, трассам и пафосным отелям. Отель я еще в Москве, не дрогнув, забронировал лучший. То есть действительно лучший — тот самый «Бельведер», в котором, прибыв на очередной экономический форум, имел честь останавливаться Владимир Владимирович Путин. Сам.
По-хорошему, моя красотка должна была завизжать еще в номере — гигантском, с необъятной кроватью, зеркальными дверьми и монументальными шкафами. Сумрачная мебель, ваза с фруктами, ледяной брют, цветы — от всего веяло такой прелестной, старой, фешенебельной Европой, что я даже застеснялся как-то своих любимых, видавших самые неожиданные виды джинсов. Да, «Бельведеру» настоятельно требовался смокинг. А зеленым, торжественным Альпам за многостворчатым окном и вовсе — фрак.
Капризуля моя, сунув нос в ванную комнату размером с приличную двухкомнатную квартиру, издала было какой-то крякающий звук, но тут же спохватилась и ловко превратила кряканье в пренебрежительное фырканье. И все с тем же фырканьем (минутами просто мученическим) осмотрела местные достопримечательности: пышногрудых и томных швейцарских коров, увитые цветами домики, рестораны и, главное — бутики (часы от Patek Philippe до Longines, драгоценности Chopard, какие-то вязаные пятисотдолларовые свитерки и баснословно дорогие и вызывающе невзрачные костюмчики). Требовать купить все немедленно означало признать, что это восхитительно, дивно и хорошо. И моя упрямая девочка промолчала. Должно быть, мысленно уже примеряла подвенечную фату. Наивная!
Вечером в ресторане отеля (густой суп в кофейных чашечках, жареная оленина, plateau de fromages, почтительные официанты) выносить окружающее великолепие ей уже было физически тяжело. От прогулки по ночному Давосу она, сославшись на внезапную головную боль, отказалась и поспешила закопаться в пышную, как омлет, постель, разобранную заботливой горничной. Я же с удовольствием поболтался по кривым улочкам, выпил чашку огненного шоколада с видом на темные ночные горы, пококетничал с хорошенькой белокурой барменшей и вернулся в номер далеко за полночь. Девочка моя тихо и обиженно сопела. Знала бы она, что ее ждет завтра!
Ледниковый экспресс
Наутро (тебе, кажется, совсем не понравился Давос, дорогая?) я отвез свою бледненькую и заметно опечаленную подругу на вокзал. У перрона важно отдувался «Ледниковый экспресс», самый медленный экспресс в мире, идущий по знаменитейшему панорамному маршруту Давос/Санкт-Мориц — Кур — Андерматт — Бриг — Церматт. Семь с половиной часов пути. Панорамные вагоны. 91 туннель и 291 мост. Вскипающие горные речки, вековые елки, крошечные старинные деревушки, благородные олени и искристые рыжие белки. Невероятная, потрясающая красота. Честно говоря, я вообще не представлял, что на Земле может быть так красиво. Туристы со всхлипами восторга кидались от одного гигантского окна к другому, щелкая вспышками. Я жадно жужжал цифровой видеокамерой. Моя дуреха сидела, надувшись как мыльный пузырь. И за обедом в вагоне-ресторане последовательно отказалась от красного (белого) вина, мяса (рыбы), шпецлей (овощного рагу) и яблочного пирога с мороженым. Аминь! «Мадам хоть чего-нибудь угодно?» — осведомился ко всему привыкший веселый официант. «Мадам угодно замуж!» — не удержался я, и пока девочка моя яростно хлопала дверьми, мчась к нашему вагону, выпил рюмочку горькой швейцарской настойки и в два счета доказал официанту, что бабы — вне зависимости от национальности и места проживания — все-таки ужасные дуры.
Церматт
В Церматт мы приехали, когда Альпы начала медленно затягивать мягкая, вечерняя синева. От чистейшего горного воздуха кружилась голова — во-первых, все-таки тысяча шестьсот двадцать метров над уровнем моря. Во-вторых, на этом курорте нет машин — запрещено. Все двигатели внутреннего сгорания остаются километров за сорок, на специальной стоянке. В самом Церматте можно передвигаться только на электромобильчиках, велосипедах или лошадях.
Гостиница оказалась маленькой, деревянной, пахучей и освежающе дорогой. Отказавшись (себе назло) и от ужина, моя вредина всю ночь немелодично урчала животом и недовольно пихала меня ногами. В конце концов, я не выдержал и, тихонько одевшись, вышел на улицу. Церматт, тихий, маленький, оцепенело-прекрасный, спал, стиснутый со всех сторон неподвижными вершинами. Ночной воздух хотелось пить, как белое вино — драгоценное, выдержанное, с едва уловимым хвойным привкусом. Красиво было так, что без преувеличения щемило сердце. «Если завтра в горах она не скажет ни слова, я ее не просто брошу. Я ее придушу!» — решил я. И в этот же самый момент из-за гор медленно выплыло огромное, красное, яростное солнце.
Альпы
Вообще-то, несмотря на свои скромные габариты, газель моя неуклюжа, как настоящий бегемот. На лыжи ее ставить, да еще и на горнолыжном курорте, да еще и летом, — просто преступление перед человечеством. Мало того, что покалечится сама, посшибает еще все елки и поуродует десяток-другой ни в чем не повинных курортников. Потому в горы я свою несчастную красавицу повез не кататься. Просто смотреть. С обзорной площадки. Совершенно искренне (честное слово!) забыв, что она (девушка, не площадка) просто дико, панически боится высоты.
До обзорной площадки, понятное дело, добраться можно только фуникулером. Да не одним. А пересаживаясь с одной опасно раскачивающейся и полупрозрачной висюльки на другую. На третьей пересадке красавица моя была уже не бледная, а сизая от страха, но держалась все-таки молодцом и даже изо всех сил старалась сделать вид, что ей все равно и что плывущие под нами медленные призрачные пейзажи — жуткая гадость и вообще.
Утреннее солнце куда-то подевалось, стая немецких туристов, деливших с нами фуникулер, зябко ежилась от горной свежести. Завтра утром надо было возвращаться в Цюрих, а вечером — в Москву. На обзорную площадку, честно говоря, надежды было мало. Конечно, я припас еще швейцарский ресторан и сырное фондю, но ведь эта мерзавка запросто может проголодать еще сутки. Из чистой вредности. «Хочешь шоколадку?» — тихонько спросил я. Мерзавка упрямо мотнула головой и покрепче вцепилась в лавку. Не хочет. Я отвернулся и угрюмо уставился в окно. А ведь придется, наверное, жениться... Поспорил на свою голову, идиот! Перевоспитал девушку, нечего сказать!
И тут из молочного противного тумана, кутающего горы, неожиданно ударило солнце. Маттерхорн (самая известная церматтская вершина — 4478 метров, тихий убийца незадачливых альпинистов, символ Церматта и его основная гордость), на который мы, собственно, и ползли смотреть, медленно, как переводная картинка, выплыл из кисельного воздуха и вдруг полыхнул хищным лиловым огнем — причудливый, гигантский, прекрасный, как древний бог. Немцы издали восхищенный языческий вопль и всей толпой рванули к одному борту, роняя палки для скандинавской ходьбы и судорожно выдирая из чехлов камеры и фотоаппараты. Фуникулер опасно накренился — это было уже слишком для моей паршивки, она и так вся белая со страху, а сейчас точно закатит мне полноценную истерику — потому я, забыв про Маттерхорн, оторвался от окна... Никакой паршивки не было. То есть вообще — никакой. Только пустая лавка и сиротливо лежащая на полу маленькая косынка.
На секунду я с ужасом поверил в то, что она умудрилась выпасть из швейцарского фуникулера (трудно представить себе что-то более надежное и безопасное — разве что швейцарский же поезд) и теперь лежит где-то там, на дне пропасти, крошечная, разбившаяся на тысячу мертвых осколков. Не может быть! Я наклонился и трясущимися пальцами подобрал варежку. Перед носом у меня топтались счастливые немецкие ноги — обутые в грубые лыжные ботинки. И среди этих грубых лыжных ботинок ликовали и подпрыгивали белые кокетливые мокасины...
Я выдернул ее из толпы немцев — нехорошо выдернул, резко, но она, по-моему, даже не заметила, она рвалась назад, к Маттерхорну, подвизгивая от счастья и топая ногами: солнечные очки съехали на левое ухо, волосы растрепались, нос синий от утренней прохлады. Но совсем не бледная, надо же. Я бы даже сказал — розовая. Зараза! «Смотри! Нет, ну ты смотри! Вот здорово! Там же самолетик еще летит! Туда, наверно, на самолетике можно! Давай полетим! Ну давай, ну пожалуйста! Ну полетим!» Честное слово, я не узнавал свою вечно спящую красавицу. Она была похожа на вскипевший чайник, у которого сорвало крышку. Она подсигивала на месте. И, как описавшийся щенок, заглядывала мне в глаза.
Про условия договора я напоминать ей не стал. Жалко было портить такую искреннюю радость. И потому мы безмятежно и весело полетали вокруг Маттерхорна на том самом «самолетике», плотно заправились в шумном ресторанчике фондю и местным белым вином, причем моя наголодавшаяся девочка уписывала за десятерых и сама — в кои-то веки! — потребовала десерта. Но над горой меренг со взбитыми сливками она вдруг — на полуслове — вспомнила. Ну, про наш договор. Про то, что я ее теперь брошу, и все такое.
Знаете, это было, как будто вдруг выключили свет. Щелкнули кнопкой и все — белая фата летит в черную пропасть.
Вообще-то мне было ее жалко. Но не выдержать в такой ситуации характер — значит, испортить все. Потому я молчал, ну и дорогая моя тоже помалкивала. И вечером в номере, и на следующий день в поезде, и в Цюрихе. И, что удивительно, совершенно не капризничала. А была, напротив, ласкова, как... Как свитер. За девятнадцать долларов (за девятнадцать, заметьте, не за пятьсот!), который она нашла в Цюрихе, обежав кучу магазинов и внимательно оглядев все ценники, чего раньше не делала никогда. Еще бы — платил-то всегда я, а на меня и мои проблемы девушке моей было глубоко наплевать. Раньше.
Но не теперь. Заметьте — не теперь!
P.S. Если вы думаете, что в самолете я достал из кармана бриллиантовое кольцо и сделал своей красавице предложение по всем законам жанра, то вы наверняка девушка. И мне вас искренне жаль. Потому что никакого предложения я не сделал. Мало того, в Москве мы как честные люди расстались с прекрасной капризницей — вежливо и без малейших сожалений с моей стороны. Договор, потому как — дороже денег. Уж извините!
Теперь у меня новая подружка. И знаете, я непременно свожу ее в Швейцарию. Посмотреть на цветущие альпийские луга. Потому как, сдается мне, что она начала слишком часто капризничать. А это, согласитесь, надо лечить.
ГДЕ НЕПРЕМЕННО АХНЕТ САМАЯ ПРОТИВНАЯ ДЕВУШКА
— Джазовый фестиваль в Монтре (Регион Женевского озера)
— Музей шоколада в Каслано (итальянский кантон Тичино)
— Термальный центр в Лейкербаде, самый большой спа-центр в Европе
— Сыроварня в Грюйере
— Прогулка на старинном пароходе по Люцернскому озеру
— Самый высокогорный виноградник в Европе — в деревушке Виспертерминен (кантон Вале)
— В гостинице Carlton в Санкт-Морице, которая была построена в качестве летней резиденции для Николая II
— Мюрренбахский водопад, самый высокий водопад в Европе, где Шерлок Холмс дрался с профессором Мориарти
— гора Пилатус, где, по легенде, похоронен любимый конь Понтия Пилата
— Шилтхорн, «Пик Глория», место съемок фильма об агенте 007 «На секретной службе Ее Величества»
— Рай сурков, национальный парк в Роше-де-Найе
— Катание на повозке, запряженной лошадьми, в долине Саас-Фе
— Восход или закат солнца на горе Риги
В ШВЕЙЦАРИИ
— Самые красивые коровы в мире.
— Четыре государственных языка: немецкий, французский, итальянский и рето-романский.
— Можно пересечь всю страну, и вы всегда будете не дальше чем в 10 милях от озера.
— Швейцарские Альпы занимают половину территории страны (9650 квадратных миль).
ПРЕДЪЯВИТЕ БИЛЕТИК!
Итак, если вы намерены со вкусом поездить по Швейцарии, купите себе проездной билет. Один из предлагающихся:
Swiss Pass — неограниченные возможности путешествия по стране в течение 4, 8, 15, 22 дней или одного месяца. На всех видах транспорта, включая лодки, поезда и трамваи.
Swiss Flexi Pass — неограниченные возможности путешествия по стране от 3 до 8 дней по выбору в течение одного календарного месяца. Тоже все виды транспорта.
ВАЖНО: Если обладателей проездных Swiss Pass и Swiss Flexi Pass больше двух и они путешествуют вместе, каждый получает скидку в 15 %.
Swiss Youth Pass — молодежный проездной — со скидкой в 25 %.
Swiss Transfer Ticket — билет для путешествия от границы страны (или от аэропорта) до места вашего отдыха в Швейцарии и обратно.
Swiss Card — билет для путешествия от границы страны (или от аэропорта) до места вашего отдыха в Швейцарии и обратно, а также 50 % скидка на билеты на все дальнейшие поездки внутри страны в течение одного месяца.
Swiss Travel System–Family Card — дети до 16 лет пользуются транспортом бесплатно при условии, если с ними путешествует хотя бы один родитель.
Подпишись на новостное письмо.
Вся летняя Швейцария здесь.
