С прошлого ноября, когда кавалер Сильвио Берлускони уступил премьерское кресло профессору миланского университета Марио Монти, итальянцы прилежно учились жить если не по науке, то хотя бы по правилам. Напуганные угрозой вылета из зоны евро, они согласились с болезненной пенсионной реформой, которая отодвинула выход на пенсию до 68 лет, безропотно восприняли возвращение налога на первое жилище (его в свое время любезно отменил Берлускони). Кто побогаче, сознательно принялись платить за роскошь: дорогие автомобили, яхты и вертолеты. Даже Ватикан с пониманием отнесся к тому, что его впервые в многовековой истории обложили налогом на недвижимость, используемую в коммерческих целях. Впрочем, ее масштабы столь значительны, что финансовая гвардия не берется сказать, сколько времени она будет вести их оценку.
Так или иначе, но все это итальянцы, объединенные общей идеей поднять страну с колен, на которые ее поставили финансисты, приняли. Как-никак четвертый суверенный долг в мире — 2 триллиона евро — требует жертв. Но вот как только Монти покусился на рынок труда и задумал убрать из трудового кодекса статью 18, запрещающую "необоснованные увольнения", итальянцы дали понять, что есть ценности, которыми они не могут никак поступиться. Впервые за четыре месяца, что длится роман нации с новым премьером, по стране начал гулять призрак правительственного кризиса. Профессор Монти грозно твердит, что непослушания он не потерпит, но на сей раз стычки не избежать. На кону — определенная социальная и политическая культура, отказ от которой меняет страну.
Камикадзе против свинца
Статья под номером 18, запрещающая "необоснованные увольнения", была записана в трудовой кодекс в 1970 году. С неба она, разумеется, не упала: итальянские трудящиеся завоевали ее в ходе нескончаемых стачек, захватов заводских цехов, массовых демонстраций и прочих разнообразных акций неповиновения в конце 60-х годов прошлого неспокойного века. Отобрать это социальное завоевание оказалось невероятно трудно: как только кто-либо посягал на него, мотивируя это реалиями рынка, следовало напоминание: вы что, хотите вернуть страну в "годы свинца"? Этого было достаточно — пока была свежа память о смутных итальянских 70-х, когда террористы, мафия, профсоюзы, компартия и все прочие в открытую воевали друг с другом.
Со временем попытки реформ стали настойчивее, тогда последовал жесткий ответ: Массимо Д'Антона, эксперт левоцентристского кабинета, обосновавший необходимость отмены запрета на увольнения, был застрелен в Риме боевиками новых красных бригад в 1999 году. Та же судьба постигла в 2003-м Марко Бьяджо, советника по труду правительства Берлускони, предпринявшего вторую попытку реформировать трудовой рынок.
После этого итальянские руководители предпочитали трудовой рынок не трогать. Результат: к сегодняшнему дню он застоялся настолько, что официальный уровень занятости в стране составляет 57 процентов, причем и эта цифра вызывает сомнения. В стране процветает работа по "черным контрактам". А около четверти работодателей, не желая платить налогов, вообще никаких документов со своими работниками не подписывают.
Заболоченный рынок
"Рынки, как парашюты, срабатывают, только если они открыты",— сказал в свое времени канцлер ФРГ Гельмут Шмидт. Нельзя сказать, что у немцев на рынке труда идеально, но он, считают эксперты, в целом работает. В Италии же он не просто застоялся — зацвел. Чтобы взяться за такую реформу, нужен был человек вроде профессора Монти, который временно занимает должность технического премьера, потому что главные партии решили спихнуть на него бремя самых непопулярных реформ. И которого за глаза уже зовут камикадзе.
Пожалуй, одна из самых болезненных проблем в итальянской трудовой заводи это — молодежная безработица, которая зашкаливает за 30 процентов. Если попросту, получить первую работу в Италии практически невозможно. Выпускники университетов начинают, как правило, с неоплачиваемых стажировок, которые могут тянуться долгие годы, притом что никто вам не гарантирует зачисления в штат.
— На те позиции, которые у вас в России занимают 25-летние, в Италии менеджеры пробиваются к 35-40 годам,— признался мне недавно высокопоставленный итальянский чиновник, искренне потрясенный молодостью российских менеджеров.— Получается, что люди вынуждены тратить на рутину самые креативные годы, не имея возможности как следует войти в научную или производственную систему. Это очень большая проблема, которую мы и пытаемся сейчас решить.
Другой пример. Несколько лет назад вместе с друзьями я занималась выпуском русско-итальянской газеты в Италии. Денег особо не было, но, дав объявление о поиске энтузиастов, мы были поражены, сколько людей готово трудиться за запись в резюме. Стоит добавить, что навела нас на эту мысль дочь моей подруги, которая окончила римский университет и вот уже третий год безнадежно ксерит документы в офисе авиакомпании "Алиталия". Она тоже не верит, что однажды, наконец, как ей обещают, откроется новое штатное расписание, и ее в это расписание включат.
Еще одна гримаса защиты социальных прав трудящихся в нынешней Италии — временный, обычно бесперспективный и уж точно малооплачиваемый контракт, на котором, впрочем, можно просидеть до пенсии. За последние 20 лет в стране сформировался параллельный рынок временных работников, социальный статус которых в обществе близок к маргинальному. Эти люди не могут рассчитывать на ипотеку, им неохотно дают кредиты, они не рискуют строить планы на жизнь и сами признают, что предпочитают не думать о будущем.
Можно конечно не сидеть на временном контракте, а веером рассылать резюме, но на их пути — 10-процентный уровень безработицы. Мест для всех не хватает, а трудовой рынок оккупирован теми, кто поступил на работу в 1970-1980-е годы. Одно время, чтобы как-то снять "возрастное напряжение", можно было уступить свое место сыну или дочери — путем преждевременного ухода на пенсию. Так, к примеру, и сделала моя знакомая, работавшая в римском банке с 20 лет: она "пожертвовала" своим местом в пользу того, чтобы дочь взяли в фирму. В результате недовольны обе, хотя дочь свою лямку тянет — делать-то нечего. Не слишком интересная работа ценна постоянным контрактом: он защищает от увольнений, благодаря пресловутой 18-й статье.
Эта невозможность уволить сотрудника доходит порой до абсурда. Недавно СМИ облетела история восстановления по суду четырех рабочих завода Fiat, которые были уволены за то, что во время забастовки части предприятия не давали пройти на рабочие места тем, кто в ней не участвовал. А мою знакомую, которая работает в известной фирме по производству одежды, хотели уволить как не справившуюся с обязанностями пиар-директора, но потом решили, что это будет себе дороже, и перевели на менее ответственную должность, но — с сохранением прежнего оклада. Подобные нелепицы о своих друзьях вам расскажет любой итальянец и не только — закон распространяется и на иностранцев. К примеру, я знаю русского менеджера среднего звена в сети заправок "Аджип", который начал с того, что 20 лет назад, практически не зная языка, сумел отсудить свою первую должность в этой компании.
Ватикан им в помощь
Из всех этих историй очевидно: конфликт у тех, кто затеял реформу рынка труда — в данном случае правительства Монти, не только с профсоюзами и левыми партиями. Тем, кто хочет путем отмены запрета на увольнения сделать рынок труда более гибким, противостоят миллионы сидящих на постоянных контрактах людей, которые категорически не желают, чтобы им в затылок дышали нынешние стажеры и безработные. Ведь таких сознательных, как моя знакомая, добровольно уступившая дочери, найдется не много.
Когда-то в советской школе нам рассказывали про профессиональных революционеров и народных защитников. В отличие от других стран, в Италии эта профессия сохранилась. В роли таковых здесь три крупных профобъединения, каждый со своим аппаратом, а также Партия демократов — она образовалась в результате бесчисленных политических трансформаций, но уходит корнями в некогда мощную итальянскую компартию.
Именно эти силы полвека назад и отвоевали для трудящихся запрет на необоснованные увольнения. Именно они еще лет десять назад выводили на площади многотысячные демонстрации, только заслышав о готовящемся покушении на 18-ю статью. Но сейчас времена изменились, и лидер Всеитальянской конфедерации труда (ВИКТ), самого мощного и самого левого профсоюза, Сюзанна Камузо вместе с двумя своими коллегами была вынуждена сесть за обсуждение реформы с министром труда Эльзой Форнеро.
Министр тоже дама известная: она прославилась тем, что, представляя пенсионную реформу, заливалась горючими слезами прямо на публике. Впрочем, параметры переговоров задал непреклонный премьер, пообещав, с одобрения профсоюзов или без оного, провести реформу труда в том виде, в каком он считает нужным. Профлидер Камузо было огрызнулась, пообещав показать профессору, что такое "социальная нестабильность", но предпочла укатить на конгресс в США, чтобы не обострять отношений и не терять надежды договориться. Увы, не вышло: на прошлой неделе премьер подвел итог двум месяцам переругивания, утвердив законопроект на совете министров в изначальном виде. Решающий бой предстоит на следующей неделе в парламенте, куда передан законопроект.
Понимая, что всю 18-ю уже не спасти, народные защитники ведут бой за право уволенных по экономическим соображениям на восстановление по суду. Этот лозунг сплотил всех профлидеров, но решительнее других, как всегда, лидер ВИКТ Сюзанна Камузо. Эта боевая сеньора пошла на невиданный политический креатив — бывшая коммунистка ищет и находит понимание в Ватикане. При поддержке комиссии по труду Епископальной конференции Италии, также неодобрительно отнесшейся к нововведениям, в минувшие выходные ВИКТ организовала протестные акции перед... двадцатью крупными римским церквями.
Но дальнейшая судьба будет решаться все же не в церквях, а в парламенте, который в сегодняшней Италии действительно не лучшее место для дискуссий. Правительство Монти существует, пока поддержку парламентского большинства ему обеспечивает традиционно противостоящие друг другу левоцентристская Партия демократов и правые — бывшие берлускониевцы. По их молчаливому согласию, до парламентских выборов 2013 года Монти должен провести в стране ряд болезненных, но необходимых реформ, которые эти партии не хотят брать на себя. Одной из таких реформ и является реформа рынка труда.
Известный политолог Эудженио Скальфаро назвал два варианта развития событий, каждый из которых по-своему драматичен. Первый: Партия демократов сохраняет лицо, вступается за трудящихся и не поддерживает реформу. Следствие — развал коалиции, отставка кабинета, досрочные выборы при незавершенных реформах и возвращение к прошлогоднему хаосу. Второй вариант: Партия демократов поддерживает Монти, но теряет лицо и поддержку электората. Затем — раскол парламентских левых, что ведет к радикализации кандидатов в новые народные защитники. К такой перспективе можно будет присмотреться в ходе общенациональной забастовки, которая в Италии — впервые за последние года три — назначена на 15 апреля.
Остается добавить, что перед схожим выбором скоро встанут и многие другие страны ЕС, в которых, от Португалии до Франции, в повестке дня остро стоит та же проблема — реформа рынка труда, которую экономисты, правда, предпочитают называть реанимацией.
