Юрий Абрамович Башмет регулярно приезжает на Фестиваль с 1994 года, и его образ – всегда в черном, с альтом за спиной – так же неотделим для завсегдатаев от Вербье, как местные горы. Многие приезжают сюда специально «на Башмета», все концерты с его участием всегда sold out, к нему запросто подходят на улице за автографом или просто похлопать по плечу и лишний раз сказать «браво». Башмет в Вербье – свой. Однако далеко не все собравшиеся в уютном зале Chalet Orny, где по утрам проходят мастер-классы, а после обеда – встречи публики с отдельными музыкантами, были хорошо осведомлены о некоторых деталях его биографии. По просьбе организаторов Фестиваля пробел этот было поручено заполнить мне – увы, на английском. Но даже на неродном языке слушатели смогли оценить чувство юмора Юрия Башмета и его серьезнейшее отношение ко всему, что касается Профессии. Учитывая разношерстность аудитории, мы решили начать с самого начала, задав вопрос, на который музыкант наверняка не раз отвечал ранее, но подробно ответил и теперь.
Наша Газета.ch : Юрий Абрамович, почему все-таки альт, а не гораздо более распространенная скрипка? Был ли это Ваш выбор, выбор родителей или просто стечение обстоятельств?
Мое детство прошло во Львове, где мама работала в консерватории, в учебном отделе. Она всегда считала, что у ребенка, помимо школы, должно быть еще какое-то занятие, иначе он станет дворовым хулиганом. Самым дешевым из возможных дополнительных занятий оказалась скрипка – тогда фабричный экземпляр можно было купить за 9 р.50 коп.
И вот, когда мне было 7 лет, м
ама завела со мной разговор о том, что хорошо было бы попробовать играть на скрипке. Прекрасно помню свое ощущение, что жизнь моя закончилась. Когда мы пришли домой, где меня уже ждала скрипка, ощущение это усилилось. Но я не хотел расстраивать маму, и начал заниматься.
А как реагировал на это Ваш папа, к музыке отношения не имевший?
Мой папа, приходя домой с работы, был вынужден выслушивать страшный скрежет, который я издавал, и неоднократно предлагал прекратить это дело. Но увидев, что дело не прекращается, всячески меня поддержал, а мой дедушка даже подарил мне пианино – семья решила, что уж если заниматься, то серьезно, а какая же музыка без пианино?!
Меня записали в специальную музыкальную школу, и я стал одним из лучших учеников.
Насколько мне известно, в то время Вас привлекала не только скрипка, но и гитара?
В то время, когда мне было 13-14 лет, все увлекались гитарой и обожали Beatles. Но я, умудренный музыкальной грамотой, не просто бренчал, а старался все-таки играть. Так и получилось: скрипка для мамы, а гитара – для меня.
Но все же – откуда взялся альт?
Так вот, в 14 лет мне предложили перейти на альт. Мама очень расстроилась, ведь считалось, что альтист – это неудавшийся скрипач, ленивый, бесталанный и так далее. А ведь я прекрасно учился и способностями явно обладал. Однако меня убедил мой двумя годами старший друг, сказавший, что при переходе на альт я навсегда избавлюсь от каприсов Паганини и тому подобного и больше времени будет на гитару. Решение было принято. Родители не настаивали, им главное было, чтобы я продолжал заниматься музыкой.
Тем временем Beatles постепенно кончились, появился Джимми Хендрикс, это был мой анти-герой, я его не понимал. Но у нас был свой ансамбль, я играл на фортепиано, гитаре, даже на ударных. Мы пытались подражать американской музыке, но это была плохая копия.
С чего начался Ваш успех?
Знаете, я никогда не состоял в партиях или каких-то политических объединениях, однако должен признать, что помог мне Ленин.
????
К 100-летию Ленина в Киеве проводили республиканский детский музыкальный конкурс, к которому я тщательно подготовился. Но когда приехал, то выяснилось, что я – единственный альтист, и соревноваться мне не с кем. Меня хотели не допускать к конкурсу, но мой педагог устроила скандал, что мол ребенок полгода готовился. Короче, мне дали выступить со скрипачами, а всем финалистам – пять скрипачей и я – вручили подарки.
Давайте перенесемся теперь из прошлого в настоящее и из бывшего СССР в Вербье. Четыре года назад, когда мы с Вами тут беседовали, Вы сказали, что этот фестиваль – роскошь для музыкантов. Судя по тому, что Вы исправно продолжаете каждый год в нем участвовать, Ваше мнение не изменилось?
Нет, я по-прежнему считаю этот Фестиваль одним из лучших в мире. Состав его участников на 99% состоит из звезд – или уже взошедших или очень быстро восходящих. Для нас, музыкантов, приезды сюда – это возможность посмотреть, как жизнь нас меняет. Кто-то начал играть слишком glissando, у кого-то появились проблемы с интонацией. Мы сравниваем самих себя и друг друга, выравниваемся. Кроме того, в течение остального года видимся мы редко, а потому серьезно готовимся к встречам – Миша Майский обязательно привозит не менее ста новых анекдотов, я тоже стараюсь не отставать. А на обмен этой информацией нужно время.
Вот прочитают не бывавшие в Вербье граждане это интервью и подумают, что вы тут только анекдоты травите! Расскажите лучше как Вы с друзьями сыграли Квинтет Танеева, ведь этот концерт стал одним из самых ярких фестивальных событий этого года!
Да, это было нелегко, жаль, что не было еще трех дней на репетиции. Дело в том, что из нас пятерых (Дмитрий Ситковецкий, Кирилл Трусов, Денис Мацуев, Миша Майский и я ) этот Квинтет играл ранее только Дима, остальные же выучили его, каждый свою партию, по просьбе Фестиваля специально для этого концерта. Я же не только его не играл, но даже и не слышал. А произведение это жутко трудное, в нем много странностей, которые, видно, объясняются тем, что Танеев был не только композитор, но и теоретик и педагог. Но мы как сумасшедшие весь день прорепетировали и – сыграли!
Фестиваль в Вербье – возможность не только услышать асов, но и открыть для себя новые имена. Запомнился ли Вам особо кто-то из встреченных здесь молодых музыкантов?
Вот она! (Башмет указывает на сидящую в зале Анастасию Кобекину). Мы даже с ней уже вместе играли, я уверен, что она далеко пойдет!
В 1996 году Вы создали в Московской консерватории экспериментальную кафедру альта. Почему экспериментальную?
Ну, это тогда она была экспериментальной, а теперь просто
нормальная кафедра. Началось с того, что дирижировал я как-то в Москве Шестую симфонию Чайковского, там, помните, прекрасный пассаж для альтов. И слышу, у одной девушки звук – как у Nokia. Я потом ее спрашиваю, кто учил? Отвечает «Вы». Я понял, что надо учить лучше, учить игре в ансамбле. Пригласил на кафедру ведущих музыкантов, и мы работаем.
Этот год для Вас юбилейный – Вашему оркестру «Солисты Москвы» исполнилось 20 лет, и вы отмечаете это событие большим турне, включающим и концерт в Вербье. А почему вообще Вас, как и многих инструменталистов, потянуло к дирижированию?
Для меня это связано прежде всего с репертуаром, который у альтиста ограничен. Впрочем, многие пианисты, у которых такой проблемы нет (Баренбойм или Ашкенази, например) тоже стали дирижерами.
Тогда теперь про юбилей.
Да, я решил поступить, как Ростропович, который целый год отмечал один юбилей, а потом начинал готовиться к следующему. У нас, действительно, получилось всемирное турне: Шанхай, Токио, целый ряд стран Азии, США, Россия, конечно. Но и Берлинская филармония – «Солисты Москвы» стали первым камерным оркестром, приглашенным выступить на этой прославленной сцене. Ради такого дела весь оркестр играл на инструментах Страдивари, позаимствованных из госколлекции!
Концерт в Вербье для нас тоже очень важен, так как в его программу включены некоторые из самых любимых мною произведений, например, Квартет Шостаковича № 13, написанный в 1970 году в Ленинграде и посвященный моему учителю Вадиму Борисовскому.
Продолжают ли музыкальную традицию Ваши дети?
Мой сын, Александр, экономист, а дочь, Ксения, пианистка. Кроме того, я дедушка! Моему внуку с редким именем Грант сейчас пять с половиной лет, он учится играть на скрипке в ЦМШ у педагога Галины Турчаниновой. К сожалению, я вижу Гранта всего пару раз в год, но попал на концерт их класса и был поражен уровнем! А внук, отыграв свое и посидев немного в зале, заявил, что снова хочет на сцену. На что я ему сказал: «Вот ты позанимайся как следует, подготовь новую программу и пойдешь на сцену». Все как у больших.
